Виктор Корнев - Четыре реки жизни

плывущей оравы налезающих друг на друга бревен. Приходится прыгать в воду и когда невозможно допрыгнуть до соседнего бревна. Плывешь, а перед бревном погружаешься в воду и резко, как пингвин, выскакиваешь на бревно, упираясь руками. Прыжок и ты уже на следующем бревне, а первое уже скрылось под водой от твоего мощного толчка, особенно если ты прыгал с одного из его концов, а не с середины.

Самое страшное напороться голыми ногами на торчащие из бревен гвозди от распотрошенных плотов. Как-то резко выбираясь из воды на бревно, я умудрился распороть пузо сразу тремя торчащими гвоздями. Кровь лилась так, что пришлось прижигать головешкой от костра и минут тридцать прижимать к пузу два больших подорожника, пока кровь не остановилась. Длинные шрамы на животе оставались видны до сорока лет, пока не заросли жиром. Но, никакой бег с препятствиями по твердой земле не сравнится с азартом бега по плывущим бревнам.

Еще одним из наших детских занятий, вызывающий дикий азарт, было катание на бревне через ревущий проран в заторе из бревен. Чуть выше нашего пляжа был длинный перекат и на нем всегда образовывались нагромождения из бревен у берегов. Для хода воды оставался неширокий, метров тридцать проран, где с бешеной скоростью неслись сплавные бревна, переворачиваясь и толкая друг друга, утопая в бурунах и волнах. Издалека, увидев большое толстое бревно, один из нас устремлялся к нему вплавь, вскакивал на него и, угребая руками или палкой, устремлял его в самую середину прорана и гордым победителем мчался стоя на бревне, приближаясь к нашему пляжу. Иногда непослушное бревно разворачивалось и ударялось в затор и даже лезло под затор. Здесь приходилось или выпрыгивать на бревна затора, хватаясь обезьяной за торчащие вверх стволы, или прыгать с разбега в воду и плыть к середине прорана, в надежде ухватиться за другие проплывающие бревна, озираясь чтобы тебя не прибило. Это было одно из самых опасных наших занятий, однако судьба видимо была благосклонна к нам. Конечно были травмы, кровь, но все без смертельных исходов.

Молевой сплав, то здесь, то там вызывал большие заторы. Еще утром мы переходили здесь речку вброд, матерясь на плывущие бревна, а вечером, возвращаясь с рыбалки, видим здесь от берега до берега затор из торосов из бревен. Нередко на перекатах бревна набивались друг под друга до самого дна, вода начинала быстро прибывать и затоплять все вокруг. Потом треск, шум и затор поплыл дальше, чтобы остановиться на следующем мелком перекате.

Но чаще затор оставался на много дней, пока не пригонят бульдозер с лебедкой и сплавная бригада с баграми его не разберет, вырвав несколько главных тормозных бревен. Это было целое искусство, определить сердце затора.

На таких заторах были полыньи, небольшие открытые участки воды среди бревен с чистой теплой водой. Мы в них купались и ловили рыбу. Видимо она тоже любила такие укромные места. Лежа на бревне, без лишних движений, осторожно пускали кузнечика прямо по направлению к отдыхающей стайке голавликов. Один из них становился нашим уловом, остальные напуганные поспешно убегали под бревна. Да мы шли искать другую полынью.

По таким заторам мы перебирались на другой берег. Для нас, выросших на реке, с чуткими ногами, это не составляло труда, даже перейти с тяжело навьюченными, мешками, котелками, одеждой и удочками. Но однажды за ягодами с нами увязался и мой девятилетний братик. Мы уже были шустрыми шестнадцатилетними ребятами, а он малый где-то затерялся в вишарнике. Будучи домашним и некомпанейским, он обидевшись и никого не предупредив, отправился обратно, перешел затор и пришел домой. Мы же сбились с ног, облазили все кусты в поисках его, не зная, что и думать – никогда у нас никто не терялся, всегда друг друга ждали и помогали. Понурые шли домой. А он давно сидит дома. После такой подлянки, мы с ним долго не общались. Но через десяток лет брат стал геологом и переплюнул нас всех по «экстрему». Несколько зим прожил один в суровой якутской тайге. Вот такие были гены.

Когда, будучи уже взрослым, смотрел по телевидению, соревнования финских сплавщиков, всегда вспоминал наши забавы на бревнах, ничем не уступающие им. Ведь эти экстремальные занятия исподволь подготавливались всей нашей детской жизнью. Будучи мелкими пацанами мы почти ежедневно играли в войну и здесь главным было не оружие, а как хорошо, нетрадиционно спрятаться и первым выстрелить, а то и бесшумно приставить деревянный самодельный пистолет в спину противника и взять его в плен. Потом нами были освоены все окрестные крыши сараев и домов, заборы, овраги и стройки. Много лет, уже будучи взрослым, испытывал «мурашки» в пятках, вспоминая, как скользил по мокрой крыше барака на забор и колья нашего огорода. Только кошачья ловкость помогла в распластавшемся прыжке зацепиться за далекую печную трубу. И таких эпизодов в жизни было множество. Но не было ни одного перелома, лишь один раз была трещина кости руки, да и та заросла без гипса, в детском возрасте.