Виктор Корнев - Четыре реки жизни

Смородины и малины в наших краях произрастало очень немного и мы ее только ели, когда бродили, по кустам и полянам, собирая основные ягоды. Нередко шли полакомиться ягодами при плохом клеве, или сильном ветре, когда забросить поплавок становилось проблематично.

Дальше всего у нас произрастала дикая вишня. Вишарник находился в горах, за рекой и добираться туда было не менее двух часов. На пологом южном склоне горы располагался громадный массив дикой вишни. Кусты двухметровой высоты широкой полосой покрывали склон более километра в длину. В начале июля эта крупная сладкая ягода поспевала и мы, компанией пацанов, с большими бидонами, устремлялись на ее сбор. Собирать вишню, в сравнении с клубникой, было одно удовольствие. Трех литровый бидон наполнялся за полтора часа, естественно, когда ягода шла мимо рта, вся в бидон. Но такое бывало редко, первые полчаса мы обычно наполняли свой желудок, а уж потом бидон. Хотя самая темная и сладкая ягода редко проносилась мимо рта. Наполнив бидоны ожидали отстающих, опять не теряя времени, обирали налегке, двумя свободными руками. Теперь все ягоды шли в рот, только косточки летели во все стороны.

Заканчивалась вишня, созревала ежевика. Водилась она во влажных затененных кустах, недалеко от тропок, что во множестве пересекали заросли кустов. Нежную, фиолетово-красную ягоду мы обычно ели и редко что доносили до дома. Многие тропы были сделаны в кустах продиравшимися сквозь них когда-то многочисленными стадами коров, коз, овец, да лошадей, которых до шестидесятых годов в наших краях было немерено. Привольные пастбища в несколько десятков квадратных километров, хорошо орошаемые многочисленными ручьями с гор и весенними разливами реки и ее несметными старицами и озерами, могли прокормить стада и в сотню раз большие. Но нам повезло, ближайшая деревня на той стороне реки находилась за пять километров, да домов там было не больше тридцати.

Последними ягодами которые мы собирали, был шиповник и боярышник. Калину и рябину мы за ягоды не считали и начали брать лишь когда стали взрослым. Собирали такие ягоды ведрами, часть сушили, часть шла на вкусные пироги. Но не каждый год выдавался урожайным на ягоды, были и неурожайные, засушливые годы, когда собиралась какая-то одна хорошо уродившаяся ягода. Причем неурожай в одних знакомых нам местах, нередко компенсировался урожаем в других далеких местах. Так за ежевикой и шиповником нередко ходили пешком за пять километров через западную гору на небольшую речушку Сухайлу. Путь пролегал через совхозные пшеничные поля и бескрайные бездорожные черные пары, поэтому был нам не интересен.

С годами лето стало более влажным, наши плантации от нашествия все более многочисленных сборщиков (город-то рос), постепенно вытаптывались и скудели. Вишарник, что был на горе, сгубили, пустив под пахоту. Осталась одна черемуха да потаенные участки клубнички, а о былом ягодном раздолье остались только воспоминания. И если раньше многочисленные ягоды собирали в основном дети, для взрослых это считалось зазорным делом, то теперь сборами занимаются в основном старики и женщины, наверное свободного времени стало больше. А может бывшие дети состарились.

Обычно ягоды созревали, когда приходил большой лес. Одиночно плывущие редкие бревна, подгоняемые лесосплавными бригадами, разбирающими заторы с верховьев, начинали плыть более тесной компанией. В такое время, увидев огромную массу плывущих бревен, мы, загорающие на своем пляже, организовывали своеобразные соревнования – кто быстрее перебежит по бревнам на ту сторону и вернется обратно.

Это только стороннему наблюдателю такая затея кажется смертельно опасной, вдруг ударит бревно по голове, прищемит ногу и так далее… Для нас же, легких, прыгучих пацанов, это было настоящим испытанием ловкости. Даже самое легкое бревно имеет значительную массу, да и вода не сжимаема и инерционна, этим мы и пользовались, не вдаваясь в физику. Резкий удар ступней по бревну едва топит его – прыжок и ты уже на другом. На массивном толстом бревне можно пробежаться и вдоль, наметить более выгодный маршрут, где бревна плывут плотнее. Опасно было так прыгать на скользкие мокрые бревна. Обычно бревна плывут тяжелой стороной вниз и за многие недели сплава обрастают снизу скользкой растительностью, а верхняя часть на солнышке становится сухой и шершавой. Но на перекатах и от ударов друг от друга они крутятся и в прыжке, за мгновение до приземления, надо корректировать силу удара о бревно. Здесь приземляешься не с ударом, а как можно плавнее. Иначе ты оказываешься в воде среди