Беник Сейранян - Пути и судьбы

Лицо женщины было бледным до белизны, а окутывавшая ее голову грубая шерстяная шаль еще более подчеркивала его изможденность. Она, видимо, очень спешила и силилась что-то сказать, но не в состоянии была пошевелить плотно сомкнутыми, дрожащими губами.

— Кого вам, гражданка? — спросил Микаэл.

— Доктора Аразяна… Это вы? — с усилием произнесла она.

— Да, я доктор Аразян. Пожалуйста, войдите. — И Микаэл посторонился, чтобы пропустить женщину в комнату.

Тут произошло нечто неожиданное. Женщина, сделав шаг, вдруг пошатнулась и упала навзничь.

Микаэл бросился к столу, схватил графин с водой. Подбежав к женщине, он опрыскал ей водой лицо и принялся энергично растирать уши. Но ничего не помогало — женщина не приходила в себя. Пульс почти не прощупывался.

Микаэл поднял женщину на руки и перенес ее на кушетку, где сам только что собирался отдохнуть.

Что делать?.. Микаэл беспомощно осмотрелся. Ах, как же это он забыл: ведь в саквояжике с хирургическими инструментами есть и медикаменты!

Нашатырный спирт оказал свое действие. Словно очнувшись от глубокого сна, женщина вздрогнула, открыла глаза и медленно поднялась с кушетки, смущенно одергивая платье. Она, по-видимому, еще не вполне пришла в себя и не могла понять, что с ней происходит.

— Успокойтесь, пожалуйста… Вы хотели видеть доктора Аразяна? Это я. Чем могу быть полезен? — мягко спросил Микаэл. — Вы, наверно, по делу? И, как видно, очень взволнованы. У вас был небольшой обморок, но ничего, все уже прошло. Вам ведь лучше, правда? Дайте-ка руку… Так… Все в порядке, ничего страшного. Ну, а теперь успокойтесь и расскажите по порядку, что с вами случилось?..

Подвинув женщине единственный стул, он предложил ей сесть. Но она продолжала неподвижно стоять. Из глаз ее лились слезы.

— Умирает… — не сказала, а простонала она и, опустив голову на руки, безудержно разрыдалась.

Удивительное существо человек. Вот вокруг него кровь, разрушение, смерть… Кто-то, только что стоявший с ним рядом, говоривший, смеявшийся, воспринимавший каждое движение и каждый взгляд собеседника, и так же, как он, видевший все, что творится вокруг, вдруг падает, сраженный предательской пулей, — и человека нет… Конец. Ты больше не увидишь его, не услышишь его голоса. И все же, когда, оторванный от окружающего мира, в четырех стенах маленькой комнаты, ты вдруг услышишь тревожное «умирает», невольный трепет охватывает тебя и дрожь пробегает по телу.

Микаэл подал женщине воды. Сделав несколько глотков, она, наконец, преодолев рыдания, сказала, что умирает ее сын — единственное дорогое существо, оставшееся у нее на свете.

В распоряжении Микаэла был только один час — час отдыха. Но он уже не думал об этом.

— Вы далеко живете? — спросил он, когда они вышли на улицу.

— Нет, тут же, на Параллельной.

По дороге Микаэл узнал от своей спутницы, что она вдова погибшего на фронте командира. Потеряла все — дом, близких. Бежала с тремя детьми из района, захваченного немцами. В пути двое ее малышей погибли. Остался старший, Эдвард. Он-то и лежит сейчас при смерти.

Свернув на Параллельную улицу, они вскоре оказались в большом, обнесенном деревянным забором дворе, в глубине которого стоял двухэтажный дом.

Какая-то молоденькая толстушка, первой увидевшая вошедшего во двор Микаэла, мигом оповестила о его приходе соседей и, подбежав к нему, застенчиво поклонилась.

Микаэл ответил на поклон, но, занятый своими мыслями, даже не узнал в смазливой толстушке медицинской сестры Дуси. Это она посоветовала матери большого мальчика позвать Микаэла; она же и показала, где он живет.

Микаэл подошел к больному, поставил рядом одой саквояжик, снял фуражку и присел на табуретку подле кровати.

— Ну, расскажите, что с ним такое? — спросил он, должно быть, машинально, потому что по дороге женщина уже рассказала ему обо всем.

Не дожидаясь ответа, он откинул край одеяла и, нащупав одной рукой пульс больного, другой достал из кармана часы. Почувствовав прикосновение холодной руки доктора, больной чуть приоткрыл воспаленные глаза.

Это был худосочный, бледный мальчик лет восьмисеми. Его сухие, потрескавшиеся от сильного жара губы были мучительно искривлены.

Микаэл внимательно осмотрел больного.

Положение было тяжелым. Непроходимость кишок осложнялась воспалением брюшины. Нужна была срочная операция.

Но — когда, где, как?.. Да и поможет ли еще операция? Выдержит ли слабый организм ребенка?