Беник Сейранян - Пути и судьбы

Вот уже несколько месяцев, как Микаэл учился, но ему все еще не верилось, что это правда, а не волшебный сон.

В самом деле, разве мог он мечтать, что настанет день, когда он возьмет в руки книжку и пойдет в школу?

Однако этот день пришел. Пришел неожиданно, с громом пушек, треском винтовок и пулеметов, с песнями бойцов 11-й армии.

В эту ночь до рассвета не стихала перестрелка. Мостовая звенела под стальными конскими подковами.

…Город полон тревожного гула. Паника. Люди бегут. Мчатся фаэтон за фаэтоном, повозка за повозкой. Дворники забыли зажечь фонари, и улицы потонули во мраке. Настороженная, пронизанная гулом, лязгом, конским ржанием ночь корчится в родовых муках.

Война, революция… Встала на дыбы разбушевавшаяся стихия, океанскими волнами накатились друг на друга две армии, два мира. Кругом говорят, что какой-то старый мир должен рухнуть, а на его месте поднимется из руин новый мир.

И вот эти два мира — старый и новый — столкнулись в отчаянной схватке, наполнив наэлектризованную тьму тревожным гулом.

В эту ночь дома были только Микаэл и Арменак. Аби уже давно не появлялся, а Левон три дня подряд не выходил с завода. Слабенького Арменака хватило ненадолго, его скоро свалил сон; а Микаэл до самого утра не сомкнул глаз.

Сидя у окна, Микаэл чутко прислушивался к уличным шумам, к ружейной пальбе, отдаленному грохоту орудий. Вокруг происходило что-то очень похожее на землетрясение. Стоило только мальчику подумать о том, что все кругом — дома, улицы, скверы, — словом, все. что сделано людьми до сих пор, должно погибнуть, чтоб освободить место для чего-то нового, как его невольно пробирала дрожь.

Но когда утром Микаэл открыл дверь и, высунувшись на улицу, осторожно огляделся, он не заметил никаких следов разрушений. Кругом было тихо и спокойно.

Взяв стоявший у дверей ящик чистильщика ботинок, с щетками, гуталином, разными мазями, старыми и новыми полосками ‘бархата, он накинул ремень на плечо и вышел из дому.

Дойдя до конца улочки, Микаэл по узкой тропинке спустился в небольшую балку, по дну которой еще стлался легкий утренний туман. Минуя балку, тропинка выводила к железнодорожным путям, за которыми начинался город.

Выбравшись на взгорок, Микаэл внимательно огляделся. Вокруг ничего не изменилось. Все было, как вчера, как позавчера, как раньше. То же оказалось и в самом городе: все дома и улицы оставались на своих местах. Только магазины закрыты: должно быть, потому, что еще рано.

Шаги Микаэла стали увереннее, тверже. Чем дальше он шел, тем люднее становилось на улицах.

Старик дворник так усердно наводил порядок, словно здесь должна была пройти свадебная процессия.

— Поздравляю, Кудрат, твои пришли, — послышался чей-то насмешливый голос из окна второго этажа.

Кудратом, по-видимому, звали дворника. Прервав на минуту работу, он искоса глянул на окно, загадочно ухмыльнулся и, ответив: «Точно, хозяин, пришли», все с тем же старанием продолжал скрести метлой мостовую.

— Ну, а когда же ты свою «мебель» наверх перетащишь? — тем же ехидным тоном спросил голос.

— У меня-то ее нет, но думаю, твоей на нас обоих хватит, хозяин, — не вытерпев, ответил дворник.

Окно во втором этаже с шумом захлопнулось. Дворник, увидев Микаэла, подошел к нему.

— Сукин сын, — сказал он, мотнув головой в сторону дома. — Пусть теперь попляшет. Небось полные штаны наложил…

Воспользовавшись случаем, Микаэл спросил у Кудрата о ночных событиях.

— Пришли, пришли наконец, будь благословен пройденный ими путь… Уф-ф… — ответил дворник и, сунув руку в карман, позвенел в нем ключами.

— Таких, как этот, у меня целых семь, — сказал он, смеясь. — Удрали, все побросали…

Речь шла о богачах, в панике бежавших ночью из города и отдавших дворнику на сохранение ключи от квартир.

— А что ты будешь делать с этими ключами? — поинтересовался Микаэл.

— Старшему отдам… Из тех, кто пришел. Только сначала узнать надо. — И вдруг, словно спохватившись, добавил: — Эй, парень, что ж ты стоишь? Иди, не видишь разве, весь город туда идет.

— Куда?

— На площадь… Я тоже приду, вот только кончу…

Со стороны вокзала шли строем красноармейцы. Под дружным топотом сапог дрожала мостовая. Над городом гремела песня; звуки ее лились вдоль улиц, стучались в двери и окна домов:

Когда красноармейцы прошли, стайка ребятишек, сорвавшись с тротуара, высыпала на мостовую и двинулась вслед за ними, подражая их походному маршу. Старался не отставать от них и Микаэл. Он шагал в такт боевой песне, размахивая свободной правой рукой и невольно стараясь держаться так же браво.