Владимир Файнберг - Приключения первого бессмертного человека на Земле

Как‑то стоял на верхней площадке кастелло, опершись о каменный парапет, смотрел на гавань с её судёнышками и вспоминал, как, кажется давным–давно, а на самом деле в этом году, после того, как мы втроём отпраздновали Рождество, Ольга Николаевна попросила отца рассказать нам о сути его открытия.

Даже с нами не всем он мог поделиться. Не всё я понял. Но кое‑что запомнил.

Вот вы сейчас читаете и в глубине души все еще не верите, что отец на самом деле совершил главное открытие за всю историю людей.

Вот, что я запомнил.

…Ещё в Москве, будучи аспирантом, он обратил внимание на ген или цепочку генов старения организма. Он давно был увлечён философскими сочинениями Циолковского, который писал о том, что человечество может стать бессмертным, со временем расселиться за пределамиСолнечной системы. Решив досконально исследовать механизм старения клеток, отец получил грант, то есть возможность работать в суперсовременной лаборатории в Неаполе при «Стационе зоолоджика». Там он подвергал радиоактивному облучению клетки и обнаружил в одной из хромосом какую‑то неспецифическую мутацию гена старения.

В общем, для того, чтобы продолжить работу, ему нужен был вирус–почтальон, который доставлял бы вставленный в него фрагмент ДНК с мутировавшим геном в живые клетки.

И это ему удалось. Сначала он поставил эксперимент на клетках ската. Потом на эмбрионах кроликов. Затем клонировал этот ген в клетки каких‑то короткоживущих бактерий. И они перестали умирать!

Тогда‑то отец и опубликовал статью в журнале «Сайенс генетикс». В конце её говорилось об открывшейся возможности создания бессмертного человеческого существа.

Разразился международный скандал. Вмешалась Церковь.

«Случилось то, что произошло в своё время с Циолковским, Чижевским. С Галилеем, в конце концов. —сказал отец. —Человечество оказалось не готовым. Косность сознания сильнее логики научных фактов. Это – извечная трагедия.»

Изгнанный из Неаполя, заподозренный в шарлатанстве, сумасшествии, он устроил лабораторию на даче Ольги Николаевны.

Организм без развития, а значит и старения клеток существовать не может. Необходимо подавлять их бесконечный рост. Иначе – рак.

Отцу удалось синтезировать раствор, который должен постоянно, пока организм не кончит расти, просачиваться через кожу в кровь. Для этого из особого пористого стеклопластика создал полый браслет.

«Не бойся! – сказал отец. — К концу твоего роста, примерно к семнадцати–двадцати годам, браслет можно будет снять. Только всё наше дело погибнет, если он преждевременно разобьётся!»

Слушая его, Ольга Николаевна удручённо качала головой. Сбоку в браслете есть винтик, ну, как заводная головка механических часов. Раз в год отец наливает туда новую порцию раствора. Так я и жил с самого дня рождения.

Тут, в Италии, когда наше положение резко изменилось, я почувствовал себя ещё более одиноким.

Шестнадцатого мая, за трое суток до моего дня рождения, отец, как обычно, с утра затворился у себя в башне, в лаборатории. Кто‑то позвонил у ворот. Я как раз собирался вернуться из кухни в свою комнату, чтобы заняться итальянским языком. Нажал кнопку и увидел на маленьком экране фигурку человека. Конечно, это был Микеле с каким‑то большим ящиком. Сзади на площадке виднелся его «фиат».

Оказалось, он завёз полученный из Германии пресс, необходимый отцу для пока что безуспешных опытов по созданию небьющегося браслета. Микеле поставил ящик на стол, хотел было уйти, не желая тревожить отца, но тут я взмолился:

— Микеле! Можно прокатиться с тобой на машине? Хоть на полчаса, хоть на десять минут… — я уже знал достаточно слов, чтобы объясниться.

Он почему‑то улыбнулся. Кивнул в знак согласия. Я забежал в свою комнату, быстро надел джинсовую курточку. Мы спустились к воротам, заперли их и сели в машину.

Город оказался маленький. Множество старинных соборов из камня и мрамора соседствовали с новенькими супермаркетами, витрины магазинчиков пестрели объявлениями о распродаже зимних товаров. У дверей обшарпанных средневековых домов сидели на табуретках и судачили старушки.

Холма с нашим кастелло ниоткуда не было видно.

Только я стал подбирать в уме слова, чтобы спросить, есть ли тут порт, можно ли подъехать к морю, как Микеле свернул на небольшую площадь с фонтаном посередине, затормозил у тротуара и поманил меня из машины.

— Куда мы идём? – спросил я, забывшись, по–русски.