Владимир Файнберг - Patrida

Он отвинтил крышку с бутылки, взял из буфета бокал, плеснул на донышко. «Ципура» оказалась крепчайшим напитком, вроде грузинской чачи, сдобренной анисом. Он налил ещё одну порцию, выпил и только шагнул к холодильнику, чтобы достать оттуда грушу на закуску, как расслышал: наверху звонит телефон.

— Алло! — Артур с трудом переводил дыхание, в единый мах одолев крутизну наружной лестницы.

— Arturos! This is Manolis from Pireas. Very cold, isn't it? Sorry.

— All right Never mind.

— Arturos! You must call my friend Fanasis on the island. Не is waiting for you. Do you understand me?

— Yes. Give me the number. Thank you very much! [27] — Артур! Это Манолис из Пирея. Очень холодно? Извини. — Все хорошо. Ничего. — Артур! Ты должен позвонить моему другу Фанасису на острове. Он ждёт тебя. Ты понимаешь меня? — Да. Дай мне номер.

Заранее радуясь тому, что у него появится хоть один знакомый человек, который знает Манолиса, он позвонил немедленно.

Трубку взяла некая Маго — жена Фанасиса. Она знала английский немногим лучше Артура. Быть может, именно поэтому он без особого труда понял, что Фанасиса сейчас дома нет, но если Артур к восьми вечера подойдёт ко входу на главный пирс в гавани — harbour, harbour! — повторяла Маго, то Фанасис его там встретит и приведёт в гости на ужин.

Рабочий день всё равно пропал на возню с осьминогом. Артур решил не торчать оставшееся время в холодном доме, а выйти на улицу, познать этот остров, этот город именно в зимний дождь.

Сначала он пришёл в тепло и блистание зеркал бара «Neos cosmos», где высокий, улыбчивый хозяин, уже не ожидая заказа, сразу подал ему на столик чашку раскалённого «coffee ellinico», стаканчик воды, а потом подсел и сам, поставив перед Артуром и собой по стопке виски.

— To you, rusos! — сказал он, поднимая свой стопарик.

— My name is Dmitros. [28] За тебя, русский… Меня зовут Дмитрос (англ.)

— Артурос, — ответил Артур, чокаясь с ним. После глотка виски кофе казался ещё более вкусным.

Они разговорились. Оказалось, что Дмитрос провёл юность моряком. Заходил на сухогрузах и в Россию — в Архангельск, Одессу, Ильичёвск.

— Is there catharsis and apocalypsis in Russia? [29] Теперь в России катарсис и апокалипсис? (англ.) — спросил он, с сочувствием глядя на Артура.

Тот нехотя кивнул. Эти слова «катарсис и апокалипсис» обязательно повторялись греческими телекомментаторами, когда в программе новостей показывали короткие репортажи из бывшего Советского Союза.

— Борщ! Водка! Девушка, иди сюда! — неожиданно выпалил Дмитрос. Ему было приятно вспомнить свою молодость.

Они допили виски. Когда Артур хотел отдать стодрахмовую монету за кофе, Дмитрос наотрез отказался от платы. Вставая, он с высоты своего роста похлопал Артура по плечу.

Хотя это было искренним проявлением чувств, Артуру стало неприятно. Здесь, на острове, он являлся, быть может, первым и единственным человеком из России…

В мокром булыжнике мостовых уже отсвечивали уличные фонари. Набережная круто заворачивала налево, повторяя очертания далеко врезавшегося в скалистый остров глубоководного залива. Справа у причалов и причальных стенок стояли суда, портальные краны. Слева тянулись банки, отели, бары, рестораны, кафетерии, туристские агентства, пункты проката: «Rent a car», «Rent a cycle» [30] Прокат автомашин, прокат мотоциклов (англ.). — призывали выгоревшие надписи. Сейчас почти все это было закрыто до летнего сезона.

Дверь рядом с ярко освещённой витриной, где висела вывеска «Souvenirs», оказалась открыта. От нечего делать Артур вошёл в магазинчик. Из‑за столика с кассовым аппаратом поднялась девушка. Черноволосая, вся в чёрном. Высокая и тонкая, как стрела.

— Ясос, русос! — сказала она, разглядывая его яркими, блестящими глазами.

— Ясос.

Ощущая двойную неловкость от того, что и здесь уже знали, кто он такой, и от того, что не собирался, да и не мог ничего купить, Артур обошёл все прилавки с посудой, керамикой, с куклами в греческих национальных костюмах; осмотрел висящие на стенах пёстрые циновки, шерстяные коврики, картинки местных живописцев. Это были обычные низкосортные поделки.

— Сэр, — девушка поманила его к прилавку, примыкающему к кассе.

Здесь под стеклом на чёрном бархате были разложены украшения из золота и серебра.

Она склонилась над прилавком, постучала длинным наманикюренным ногтем по стеклу, приглашая его что‑то рассмотреть.

…Витой серебряный браслет с тремя маленькими дельфинчиками лежал чуть в стороне.

— How much? [31] Сколько стоит? (англ.) — спросил Артур, чувствуя своим плечом сквозь куртку и свитер тепло плеча девушки.