Владимир Файнберг - Про тебя

Закуриваю, хочу взад–вперёд, разминаю ноги. Женщина в накинутом на плечи красно–чёрном пончо ведёт к автомашине девочку, одетую, как кукла — бантики, белые носочки–гольфы. В машине их ждёт толстый человек с толстой сигарой во рту. Под яркими фонарями кружат ночные мотыльки.

Кто‑то трогает меня за плечо. Это Миша со своей гитарой.

— Извините. Никак не удаётся поговорить. Вы случайно не видели нас в июле по российскому каналу телевидения?

— Нет.

— Очень жаль, — констатирует Лена. — Мы рассказывали там, что и сейчас на людей может снисходить Святой Дух. Как на апостолов! Правда, Миша? Одетая в цветастое длинное платье, она влюблённо глядит на своего предводителя.

— Да, — подтверждает он. — Раньше мы читали Библию как книгу Отца, теперь читаем её как откровение Святого Духа.

— В самом деле? Ну и что вы там вычитали нового?

— Как раз об этом мы и поем свои духовные гимны. Миша сам сочиняет слова и музыку. Внушенные Святым Духом! Хотите послушать?

— Минуточку. Так по телевизору и объявили, что на каждого из вас снизошёл Святой Дух?

— Конечно! — кивает Миша. — Если у кого есть свеча, её не прячут под кровать, а ставят на кровле дома. Петь — наша харизма. Мы не придумали это. Летом, приезжали друзья из Америки, наши единомышленники.

— Ясно. Какие же дары Святого Духа вы обрели? Ведь апостолы в день Пятидесятницы получили дар исцеления, дар говорить на языках, которых раньше не знали, толковать, то есть понимать их. Вы тоже получили все эти дары?

— Мы запели! — снова вмешивается Лена. — Наши песнопения — дар Духа Святого!

— Друзья, дорогие мои, не много ли вы на себя берете?

— А вы послушайте! — Лена поворачивается, ищет кого‑то взглядом, зовёт.

— Катерина, иди скорей. Будем петь.

— Только погасите, пожалуйста, сигарету, — строго предлагает Миша.

С досадой бросаю окурок в урну. Подбегает Катя, юная, тоненькая, на ходу доедает мороженое.

…Ну послушай, прошу тебя, послушай вместе со мной, что они поют и как поют! «Грезы рая», «Сладчайший Иисус», «Душа вспорхнула», «Девы светлая слеза»… У меня, например, что называется, уши вянут от этого вялого треньканья на гитаре, этих бездарных слов, елейного тенора Миши. Такие славословия действительно нужны Богу?

— Отстань! Я тоже хочу петь! — раздаётся рядом истерический возглас, и к трём голосам прибавляется четвёртый — болезненной девушки, той, что сидит впереди меня. — «И плачут ангелы за вашими спинами…»

— Не «спинами» — «спинами»! — раздражённо поправляет Георгий. Он силой пытается оторвать свою спутницу от обступившей меня группы. — Тебе нельзя возбуждаться.

Губы девушки дрожат. Из‑под кофточки свисает конец ремешка, подпоясывающего джинсы, шнурки нарядных кроссовок не завязаны.

— Отстань! Уйди от меня. Дай хоть немного попеть, побыть с людьми!

— Ольга! В автобус! — Георгий рывком отдёргивает её и тотчас получает пощёчину.

— Смотрите, смотрите! В ней бес! В нашем присутствии бесы активизируются от ненависти к Святому Духу, — восторженно объясняет Миша и, передав гитару Лене, предлагает Георгию: «Можно я ей всё объясню, помогу?»

«Икарус», уже заправленный, подъезжает к бровке тротуара. Из передних дверей высовывается Надя.

— Господа, сходили до ветру? По местам! Светлана не потерялась?

На этот раз Светлана тут как тут. В то время, как её мать отсчитывает

под фонарём какие‑то купюры Акын О'кеичу, она разговаривает у задних дверей автобуса с низеньким пузатым человеком, тоже таящимся где- то в недрах нашего ковчега на колёсах.

— Значит, ваше имя Светлана, и вы родились восемнадцатого ноября тысяча девятьсот семьдесят пятого года… Так. Подставляем цифровые значения букв… Нумерология — великая наука, эзотерическая… Сейчас мы о вас все узнаем! — вещает пузан, похожий на старого сатира.

Поднимаюсь в автобус вслед за Георгием, на ходу спрашиваю:

— Что с вашей Олей?

— Психопатия.

— Извините, а кто она вам?

— Жена.

Заняв своё место, вижу в окно, как с этой, моей стороны в полутьме поддеревом троица с гитарой окружила Олю. Что‑то втолковывают. Миша удерживает её за рукав кофточки, хотя она рвётся уйти.

В это время Надя, как обычно после стоянки, пересчитывает рассевшихся по местам, кричит вульгарным своим голосом:

— Да что ж это за публика?! Четырех не хватает. Вахтанг, посигналь!

Георгий сидит впереди меня, нисколько не беспокоится о жене. Хоть

бы в окно постучал. Наконец, раздаётся долгий гудок.