Борис Мишарин - Исцеление

Администрация относится к нему лояльно, не требует погашения кредита сразу. Вы же знаете, что губернатор его дружок, но и сроки кредита еще не истекли. Я написал рапорт о том, что он якобы совершает хищения, вернее укрывает доходы от налогов, и мне должны были разрешить официальную проверку его деятельности, но получил рапорт обратно с резолюцией, что там все о кей. Поэтому «крутиться» около него официально я не могу.

— Ты говорил, что у тебя есть знакомая, которая с ним в близких отношениях была? — спросил Чабрецов.

— Есть такая бабочка, классно трахается, не хотите? Правда берет дорого, — Никифоров похабно захохотал.

Чабрецов поморщился.

— Ты прибери ее к рукам, узнай получше…

— А чё ее узнавать — у кого деньги, у того она и в руках. За зеленые мать родную продаст и с отцом переспит.

Чабрецов сжал кулаки, еле сдерживая себя, но говорил спокойно.

— Вот и хорошо, пусть она его окрутит, денег на это не жалей, мне обязательно нужно, чтобы она затащила его в постель и продемонстрировала все свои способности. Но она не должна знать, что ты все снимешь на пленку. Скажи, что поспорил с другом: академики тоже люди и могут «сходить налево», а он не верит. Кинокамеру возьмешь через три дня на вокзале. Вот номер и шифр ячейки. Запомнил?

Никифоров кивнул и Чабрецов сжег бумажку, на которой написал цифры — он почему-то не рискнул произнести их вслух.

— Встречаться станем реже: каждую пятницу в тоже время и там же будешь узнавать о месте встречи. Экстренная встреча по старой схеме. Скажи этой шлюхе, что если она переспит с ним — получит штуку баксов, если сделает это за две недели, начиная с этого дня — получит 2 штуки. Тысячу долларов получишь ты, кинокамеру можешь тоже оставить себе, после завершения съемки.

— А мне, хм-м-м, на расходы…

— Здесь одна…

— Сами говорили — денег не жалеть, а мне ее еще ублажить надо, в кабак сводить…

— Здесь 500…

Никифоров быстро убрал в карман зелененькие.

— Какова будет моя доля, если я ее уговорю?

— Получишь четыре тысячи.

— Пять…

Чабрецов посмотрел на него, сплюнул на землю.

— Хорошо, расходимся, отчаливай первым.

Пустовалов выключил запись разговора, привезенную ему прямо с залива. «Вот сволочи, — ругался про себя он, — и это генерал ФСБ и капитан милиции»…

Картина начинала проясняться. Ни разу не было названо имя Михайлова, но и без этого было понятно, что речь идет о нем. «Компра» в России и деньги там сделают свое дело, на это рассчитывали американцы. «Посмотрим», — вслух произнес Пустовалов. Никифоров мелкая сошка, он наверняка не знает и не догадывается — зачем это все нужно. А Чабрецов? Здесь предстояло поработать, установить все его связи, выйти на ЦРУ, узнать: что еще он успел натворить? Как секретоносителю, ему можно и нужно закрыть дорогу за границу, он не расценит это, как «колпак».

Пустовалов набросал план мероприятий и понес на утверждение Степанову.

Мария Степановна проснулась раньше обычного, лежа, с открытыми глазами, размышляла: выполнил ли Альберт ее просьбу? То, что он мог это сделать, она не сомневалась, но хватило ли ему времени? Исполнить ее заказ не трудно, все упиралось во время, вернее в его практическое отсутствие для исполнения заказа. Найти мастера, поручить изготовление индивидуального, особенного шедевра можно, но времени на его исполнение слишком мало, слишком… Но она верила, что муж постарается, приложит все возможности и силы, использует связи, которые у него были не маленькие.

В способности Альберта она верила и скорее всего думала — возможно ли вообще изготовление такого изделия за несколько дней? А уезжать, не отблагодарив Михайлова, не хотелось.

Взгляд Загорской упал на компьютер. Ранее она и не предполагала, что есть такие: говорящие, умеющие понимать человеческую речь и отвечать на нее. Дом, напичканный электроникой, до сих пор удивлял ее и особенно поражал Михайлов, способный делать такие операции, о которых знаменитые хирурги не могли и мечтать. А его дети… Это вообще неподражаемые создания: маленькие, славненькие пупсики, говорящие по-взрослому.

Она любила вспоминать, как впервые увидела и заговорила с ними по-детски просто. Они отвечали, как их зовут и сколько им лет, что любят конфеты и любят играть. А когда пошли к себе, Юля сказала Виктору по-французски: «Ничего тетка, можно общаться, если в детство впадать не будет». Мария Степановна, услышав, пришла в неописуемый восторг, а Юля покраснела и добавила: «Извините, они не знали, что вы понимаете по-французски». Загорская представила, как поразятся ее знакомые, услышав рассказ об удивительных и замечательных детях.