Рене Домаль - Великий запой - роман; Эссе и заметки

Здесь я хотел дать лишь общее представление о методе. Поэтому избавлю вас от технической аргументации и перейду к некоторьгм фактам из области призраков, которые патафизика смогла установить.

Сначала — как перемещаются призраки? Этот вопрос совсем недавно мне задали «диалектики». Ответ напрашивается сам собой: призраки могут появляться там, где им уготовано место, где они находят наименьшее сопротивление, наименьшее присутствие. Как вода затекает в углубления, так и привидения заполняют отсутствия, — отсутствия в том смысле, в котором говорят о ком-то, что у него бывают провалы . В детстве вас наверняка терзала проблема с резиновым мячом, который, немного сдуваясь, давал на поверхности вмятину. Это углубление — едва вам удавалось, терпеливо пережимая пальцами, удалить его из одного места — тут же появлялось в другом. Таким же образом путешествует и призрак; отверженный здесь, является там. Недостаточно отрицать; чтобы уничтожить, следует выдавить, а для этого заполнить все пространство. А как наполнить резиновый мяч? Нагнетая воздух внутрь, накачивая изнутри, восстанавливая нормальное давление. Оставайтесь под давлением, и призраки исчезнут; ведь говорят «болезнь проходит», когда хотят сказать, что здоровье возвращается.

Далее, несмотря на невероятное многообразие видов, которые приписывают призракам, у них — по свидетельству тех, кто их видел, — есть одна общая черта: глупость. Иногда они могут даже обладать некоторыми душевными качествами. Но в умственном отношении все они страдают маразмом, манией преследования и врожденным кретинизмом. Интеллектуально ограниченные, неспособные к обобщениям, одержимые, они несут бесконечный вздор, одни — с мрачной заунывностью, другие — с неуемным балагурством. И это естественно, если учесть характерную особенность их тиражирования, а именно отказ от любой критической мысли. Когда заходит солнце, приходит ночь, — подсказывает нам здравый смысл.

Следующий вопрос касается мест, обживаемых призраками. Почему они являются преимущественно в древних феодальных замках, на кладбищах, в домах, где совершались преступления? Здесь следует рассмотреть две причины. Во-первых, всякое воспоминание о смерти, побуждая человека представить себе свое собственное отсутствие, приводит его к абсурдной бессмысленности. Если разум уступает этой абсурдности, он проваливается в животный страх и тем самым оставляет дыру, готовую форму для отливки, место для сотворения призрака. Во-вторых, привидения не привязываются к местам, где люди работают. В человеке, занятом какой-либо деятельностью — что бы он ни производил, — нет места для привидений. Напротив, в жилищах тех, кто забыл о своей изначальной функции беречь землю и коснеет в праздности, живет в отсутствии жизни, находится место для привидений. Пережиток привлекает пережиток, суеверие влечет суеверие.

Такой абсурдностью и является призрак: живой мертвец. В более широком смысле призраком мы порой именуем другую абсурдность: мертвого жильца. Но мертвых жильцов мы все же предпочитаем называть вампирами: они влачат по миру свои тела из весомой и измеримой плоти с жадной пустотой внутри, цепляют людей желчными или медовыми речами, ловят на самых низких, но не самых слабых чувствах и инстинктах, высасывают и опустошают.

Патафизика не довольствуется тем, что объясняет факты. Она одновременно позволяет воздействовать на явления. Изложенные принципы фантомической науки и приведенные примеры вы сумеете — вот увидите — эффективно использовать в борьбе с призраками и вампирами.

— В борьбе? — спросите вы. — Значит, вы их ненавидите?

— Ненавидеть то, чего нет? Да, если угодно. Если это значит «любить то, что есть». Ведь можно выразиться и так.

Дорогой Л. Г. Гро,

Когда Вы попросили у меня статью о «поэзии и мысли», я сначала подумал: что ему нужно? что это значит? что он понимает под этими словами? в какое коллективное творчество он хочет включить мои размышления? Я уже собирался написать Вам, чтобы задать все эти вопросы, но мало-помалу предложенные Вами и соединенные вместе слова «поэзия» и «мысль» начали порождать в моей голове вербальные вереницы, которые, как мне показалось, были не лишены смысла. Так, моим вторым желанием было написать Вам: «Подождите немного, созревает [8] В рукописном варианте: «зреет, растет, философствует, через месяц-другой сплетется в венки красивых фраз». Примеч. издателя . ». Но — и это стало третьим желанием — Возмутитель спокойствия, который в глубине души на мне паразитирует (если, конечно, не наоборот), подступил к горлу и ощетинился, как морской еж. И я закричал: нет! нет! меня не заставят вновь говорить о поэзии! надоело говорить, лишь бы ничего не делать; сделай сначала что-нибудь поэтическое, а потом уже говори, если, конечно, останется желание, а лучше всего помолчи, этим займутся другие, а ты делай и молчи.