Владимир Степаненко - Точка росы

В балке перед глазами все поплыло, и он окончательно потерял сознание. Иван лежал, распластавшись на полу. Бредил: «Кто так громко топает сапогами? Почему так больно?.. Тарапунька: „Здоровеньки булы!“ Анатолий, не валяй дурака, ты не Тарапунька и не Штепсель… Где ты прячешься, Анатолий?.. Слышишь, сейчас же отключи паяльник, а то сгорит стол… Смурый, скажи, чтобы меня не били по голове… Не бренчи зря звонком, на велосипеде не доехать до Андреевки… После дожинок в селе всегда свадьбы… Лариса, я тебя давно зову, ты слышишь, мне очень плохо! Ребята, стяните мне чем-нибудь голову, чтобы не раскололась!»

Два дня пролежал Викторенко в кошмарном бреду. Раздирал спекшиеся кровью губы: «Пить! Пить!» Заплывшие глаза не открывались. С трудом ловил раздерганные обрывки памяти. Порой казалось, что в балке кто-то есть… Чувствовал прикосновение горячих, нежных пальцев. Неужели это все бред? И рядом никого нет. Он один в балке!

Громкий голос мужчины он принял раздраженно. Откуда он вдруг появился?

Викторенко не понимал вопросов, которые задавал мужчина. Запах табака не давал дышать. Вернулась страшная боль.

Каждый день приходили ребята из отряда. Попеременно — Николай Монетов, Виктор Свистунов, Гордей Завалий.

Юля Зимница появлялась перед сумерками, чтобы дежурить ночью. Меняла врача или сестру из больницы. Старалась не плакать, но то и дело терла кулачком красные, припухшие глаза. Состоялась свадьба, а Юля до сих пор не могла разобраться в своих чувствах, понять, в самом ли деле любит Касьяна Лебедушкина или только из жалости привязалась к нему. Заметила беспомощного неумеху, по-женски пожалела и взялась опекать. Плакала во время ночных дежурств без слез и, забывшись, тихо шептала: «Что же я делаю? Того ли люблю?»

В пятницу после смены по просьбе Ларисы к больному зашла Золя Железкина. Увидела Викторенко, отпрянула в сторону. Закусила палец, чтобы не расплакаться. Лицо в кровоподтеках, глаза задавлены синяками.

— Девушка, если пришли, то принесите холодной воды. Нужен лед, а его нет! — сказала сидевшая возле кровати врач.

— Сейчас принесу! — Золя смерила взглядом высоту от пола до кровати. Не могла представить, как это Ларисе удалось оторвать Викторенко от пола и уложить в постель. Откуда у нее взялись силы?

Когда Золя пришла с водой, возле Викторенко сидел участковый милиционер. Он снова и снова допрашивал с сухой деловитостью. Но Викторенко по-прежнему не отвечал.

Прошло две недели, Викторенко открыл глаза. Удивился. На привычном месте не увидел женщину в белом халате. Осторожно поднялся. Немного посидел, привыкая к новому положению тела, и ступил на пол. Его качнуло, но он успел ухватиться за стенку. Доплелся с трудом до двери. Снова качнуло, и он с трудом устоял на ватных ногах. Возвращаясь к кровати, увидел на столе знакомые целлофановые пакеты, банки с вареньем. Перед глазами всплыло лицо Надежды. «Вам не нужен праздничный подарок? Все охотно покупают: рождение ребенка, свадьба или именины!» И он все вспомнил: «Ах ты Егор Касаткин! Ах ты королева Марго! Нет, этот номер не пройдет!» — полетели на пол кульки и банки.

Вскоре Викторенко появился на комплексе. Обошел цех, словно впервые знакомился с агрегатами, перекачивающими насосами, рассматривал термометры, датчики. Приглядывался к каждому манометру, как к доброму знакомому, чувствуя, что соскучился по работе.

В своем кабинете почувствовал себя свободнее. На столе высокая стопка газет. Папки раздулись от документов. На прежнем месте телефоны. Знакомые вещи успокоили. Неожиданно заметил никелированный велосипедный звонок. Когда он его принес? Долго смотрел на блестящую крышку, а потом подергал рычажок. Сначала раздалась робкая трель, а потом звонок стал голосистее. Прислушался. Зачем же таскал с собой Анатолий это напоминание о прошлой жизни? Почему оставил Север? Потому что набрался смелости и сказал «прощай»? Первый раз в отношении товарища Викторенко употребил слово «смелость». Может быть, Север действительно не для всех? И не надо осуждать Анатолия? И не предал он Ивана, а очень долго был преданным?

«Стоп. Точка. Надо заниматься делом», — сказал себе Викторенко и принялся изучать журнал добычи газа. У каждого оператора свой почерк. Золя Железкина пишет размашисто. Сергей Пядышев нанизывает одну цифру к другой, как бусинки. Особенно внимательно Иван приглядывался к записям Ларисы. Слышал, что по почерку определяют характер. Но какое ему дело до ее характера? Почему она не появляется? Уверен, что во время его болезни она приходила к нему. У нее одной такие горячие пальцы.