Томас Эспедаль - Идем! или Искусство ходить пешком

Как заканчивается путешествие?

Допустим, мы дошли до определенного пункта, но еще не знаем, где мы, в начале или в конце пути? Как долго мы в состоянии идти, сколько мы еще выдержим в пути? Мы оба начинаем ощущать адскую усталость, дырявая обувь, стертые подошвы, одежда порвана и изношена, нас одолевают раны и волдыри, увечья и порезы. Что это — начало какого-то нового и серьезного этапа нашей жизни бродяг и странников, или просто конец долгому пешему путешествию по Греции и Турции?

У нас есть выбор. У нас много времени, целое лето и осень впереди, никто и ничто не торопит нас. Мы можем проваляться несколько недель на берегу, а можем поселиться в приличном отеле, купить новую одежду и сапоги, у нас достаточно денег, нам ничто не мешает, ни работа, ни обязательства, ничто, кроме угрызений совести и тоски по дому, мы безответственны и свободны.

Мы выросли в одном и том же месте, на одной улице, и мы не знали друг друга, мы ходили каждый своей дорогой, хотя одним и тем же маршрутом, дорогой в школу или тропинкой вниз через лес, к футбольному полю. Мы никогда не встречали друг друга, пока я со своей семьей не переехал в Муннфиорд, и там в библиотеке в Фёрде я однажды случайно встретил Нарве, он сидел и читал книгу Уильяма Дэлраймпла [73] Уильям Дэлраймпл (род. в 1965 г.) — английский историк, журналист и писатель. «В тени Византии». Так и завязалась наша дружба, замешенная на любви к книгам и путешествиям. Это было начало путешествия, которое еще не закончилось, оно продолжается во времени и пространстве.

Чем дальше мы от места, которое мы оба называем домом, тем ближе мы ко времени, когда мы еще не знали друг друга, ко всем тем годам, которые мы провели вместе на одних и тех же улицах, в одних зданиях, в одних местах, хотя, разумеется, каждый по-своему. Есть много способов путешествовать, и есть много способов жить дома.

Мы путешествуем вперед и назад, преодолевая время и пространство, опираясь на опыт прочитанных книг и устных впечатлений… Мы совершаем короткие и долгие путешествия в фантазиях и воспоминаниях, ориентируясь по картам, мы можем перенестись в незнакомые места, мы можем путешествовать, и не выходя за пределы своих собственных комнат. Мы можем сесть на единственное кресло — перед письменным столом у окна — и начать писать.

Это путешествие завершается здесь.

Итак, мы бездельничаем у моря. Мы видим город с вершины, он карабкается в горы и потом спускается к морю, которое отдыхает в маленьких бухтах, у прибрежных скал.

Мы будем плавать и спать подолгу, читать и, конечно, писать. В Касе мы живем по разным комнатам, проводим дни порознь и бродим по улицам, не встречаясь друг с другом, каждый живет на свой лад, следует своим привычкам, словно мы и не знаем друг друга. Мы бродим по городу как чужие, пока однажды случайно не встречаемся друг с другом в кафе или на улице. Тогда один из нас отрывает взгляд от книги и смотрит на другого в нетерпеливом ожидании: ты готов? Ты готов взвалить рюкзак на плечи и пуститься в дальнюю дорогу?

Почему бы не закончить дорогой?

Ведь каждый день от дома, где живу, я спускаюсь к магазину на набережной, это моя любимая дорога, самый любимый маршрут. Она начинается у письменного стола, я иду к двери, к маленькому входу, который делится надвое. Или я могу подняться по лестнице в спальню, или я могу подойти ко входной двери, она приведет меня к небольшой пристройке, оттуда вниз по лестнице к дорожке, покрытой гравием, через сад, мимо яблонь и изгороди, через ворота к узкой асфальтированной боковой дорожке, теперь я могу повернуть налево или направо.

Каждый раз я сворачиваю налево. Очень редко — направо, лишь для того, чтобы забрать письма или отвезти тележку с мусором к повороту у Конгсхауген, где открывается величественный вид на море. Отсюда город кажется далеким, он состоит из маленьких светящихся точек.

Или случается так, что город исчезает за туманом и облаками, и это привычно, город часто находится дальше, чем кажется, да и зачем он мне, он мне без надобности. А потом я иду по боковой дорожке мимо оранжереи и вниз, к крутому склону, который заворачивает направо, мимо соседских домов и старого сеновала, заросшего хмелем.

Изгородь какая-то чересчур зеленая, здесь полно пчел, они гудят как провода, и такое впечатление, что это место вообще не имеет никакого отношения к природе. То же самое относится к теплицам, там растут виноград и апельсиновые деревья, которые пробиваются через открытые окна. Здесь дорога делает поворот, и на этом повороте открывается пейзаж по обе стороны гравийной дорожки, луг с дикорастущими цветами и сорняками, они волнами спускаются к морю. Дорога идет направо, через лес, ты переходишь через электрическое ограждение и оказываешься на поляне в лесу. Пора остановиться. Я останавливаюсь — внезапный мягкий свет и тишина здесь непривычны, не такие, как в других местах вдоль дороги. Поляна удивляет меня всякий раз, возможно, благодаря ощущению пустоты, настигающему меня в этом месте. Здесь нет ничего, кроме мха и вереска, кустов черники и опавших листьев. Тропинка вязкая, лошади оставили свои следы на ровной поверхности ила, здесь огороженное место и здесь стоят лошади, каждая под своим деревом. Идет дождь, мягкий, почти невидимый. Я шагаю мимо конюшен и двух жилых домов, к лодочной пристани и навесам, которые полукругом расположены у гавани, — деревянные и пластиковые лодки, моторные и парусные. Тропинка пересекается с асфальтированным переулком, я прохожу через жилую зону с садами и кустами малины, белыми деревянными домами и гаражами, автомобилями и обычным беспорядком возле домов. Люди живут обычной жизнью. Дорога идет через склон и сворачивает вниз, мимо набережной и потом к магазину.