Джоди Пиколт - Роковое совпадение

— Не спеши, — просит доктор Робишо, и Натаниэль поворачивается к ней. Он опять проводит линию поперек горла. Стучит друг о друга указательными пальцами. Потом указывает на себя.

Я смотрю на листок, на жест, которого я не знаю. Как и в случае с остальными словами, на странице стоит название раздела: «Религиозные символы». И жест Натаниэля не имеет никакого отношения к самоубийству. Он показывает импровизированный пасторский воротник, этот жест обозначает «священник».

Священник. Обидеть. Меня.

В голове словно тумблер щелкнул: Натаниэль впал в ступор от слова «отец» — хотя Калеба он всегда называл «папочка». Детская книжка, которую принес отец Шишинский, исчезла и так и не появилась — я даже не успела прочесть ее на ночь. То, как сегодня утром противился Натаниэль, когда я сказала, что мы идем в церковь.

И я еще кое-что вспоминаю: несколько недель назад мы таки собрались и посетили воскресную службу. В тот вечер, когда я переодевала Натаниэля, то заметила, что на нем не его трусики. Дешевые плавки с Человеком-пауком, а не мужские типа шортов за 7 долларов 99 центов, которые я покупала в «Гэп-кидс», чтобы Натаниэль походил на своего отца. «А где твои?» — спросила я.

Он ответил: «В церкви».

Я решила, что он в воскресной школе описался и получил от учительницы эти чистые из корзины с добровольными пожертвованиями. Я еще взяла на заметку не забыть поблагодарить миссис Фьор за заботу. Но меня ждала стирка, нужно было искупать сына, написать пару ходатайств — в общем, мне так и не выпало шанса сказать ей слова признательности.

Я взяла дрожащие руки сына и поцеловала кончики его пальцев. Сейчас у меня был вагон времени.

— Натаниэль, — говорю я, — слушаю тебя.

Через час у меня дома Моника относит свою пустую чашку в раковину.

— Ты не против, если я сообщу новости твоему мужу?

— Конечно. Я бы и сама сказала, но… — Звук моего голоса замирает.

— Это моя работа, — заканчивает она, избавляя меня от необходимости сказать правду: теперь, когда я простила Калеба, я не знаю, простит ли он когда-нибудь меня.

Я переключаюсь на мытье посуды — споласкиваю наши чашки, выжимаю пакетики с чаем и выбрасываю их в мусор. После того как мы покинули кабинет доктора Робишо, я особо пристальное внимание уделяю Натаниэлю — и не только потому, что так правильно, но и потому, что в душе я ужасная трусиха. Что скажет Калеб? Как поступит?

Моника касается моего плеча:

— Ты защищала Натаниэля.

Я смотрю ей прямо в глаза. Неудивительно, что обществу нужны социальные работники: отношения между людьми так легко запутать, что должен быть человек, умеющий развязать эти узлы. Однако иногда единственный способ распутать клубок — это разрубить узел и начать все сначала.

Она читает мои мысли.

— Нина, на твоем месте он подумал бы то же самое.

Наши внимание привлекает стук в дверь. Входит Патрик, кивает Монике.

— Я уже собиралась уходить, — объясняет она. — Если позже захотите со мной связаться, я буду у себя в кабинете.

Это относится к нам обоим: Патрику она, вероятно, понадобится, чтобы держать социальные службы в курсе расследования. Мне же от нее нужна, скорее всего, моральная поддержка. Как только за Моникой закрывается дверь, Патрик делает шаг вперед.

— Натаниэль?

— Он в своей комнате. С ним все в порядке. — Из моего горла вырывается всхлип. — Боже мой, Патрик! Я должна была догадаться. Что я наделала! Что я наделала!

— Ты поступила так, как должна была поступить, — просто отвечает он.

Я киваю, стараясь поверить ему. Но Патрик знает: это не сработает.

— Эй, — он ведет меня к одной из табуреток в кухне и усаживает. — Помнишь, в детстве мы играли в «Улики»?

Я утираю нос рукавом:

— Нет.

— Это потому, что я всегда выигрывал. Несмотря на все улики, ты всегда выбирала мистера Горчицу.

— Наверное, я тебе подыгрывала.

— Вот и отлично! Если ты и раньше этим занималась, тебе будет несложно сделать это еще раз. — Он кладет руки мне на плечи. — Уступи. Я знаю эту игру, Нина. И я в ней дока. Если ты позволишь мне заниматься своим делом и не станешь вмешиваться в процесс, мы обязательно выиграем. — Внезапно он отступает и засовывает руки в карманы. — А сейчас тебе нужно переключиться.