Хоакин Гутьеррес - Ты помнишь, брат

— Кому?

— Маркизу. Кому же еще?

— Конечно, ничего не скажу.

— Клянешься?

— Да, клянусь.

— А что же ты ему скажешь?

— Придумай ты, я в точности повторю.

— Скажи, что когда ты проснулся, я уже ушла.

— Ну нет, такую глупость я говорить не стану. — Почему?

— Потому что если я так скажу, он сразу догадается.

— Как же?

— Ох, ну и бестолковая же. Потому что он не дурак. И не поверит, будто я во сне догадался о том, что ты…

— Как во сне?

— Разве ты не велела сию минуту сказать ему, что, когда я проснулся, ты уже… Ну, дошло наконец, гениальная женщина?

— А, ну да, правильно. Я совсем не умею обманывать. Папа всегда меня выводит на чистую воду.

— А теперь ты мне вот что скажи: зачем я должен все это ему говорить? Почему не сказать прямо, что ты и я рождены под созвездием Близнецов и, следовательно, предназначены друг для друга. А с гороскопом ведь спорить нельзя.

— Выбрось из головы. Я тебя убью.

— Да что с тобой? Он тебе предложение сделал, что ли?

Она стала разглаживать на себе ладонями юбку, улыбалась, как бы погруженная в воспоминания.

— Нет, нет…

— Правда? Может, ты забыла?

— Он меня почти на пятнадцать лет старше…

— Ну и что? Чаплин женился в девяносто пять на Юне [46] Чарли Чаплин женился на Юне О'Нил, дочери известного американского писателя и драматурга Юджина О'Нила в 1942 г., т. е. в возрасте 53-х лет. , а ей было четырнадцать. И потом, Маркиз ведь очень красивый.

На этот раз смех, звенящий, как колокольчик, охватил все ее тело, забрался под свитер; маленькие груди дрожали.

— Бедненький уродец, не надо так говорить!

— А тогда за что же он тебе нравится?

— За что же еще? За ум, конечно, как и ты. Что ты не дурак, в этом я уже убедилась.

— Ну ладно, согласен. Скажу ему все, что ты хочешь, но только с одним условием.

С каким?

Подойди-ка поближе. Зачем?

Подойди, тогда скажу. Не могу же я кричать во все горло.

— Не подойду. У тебя опять глаза страшные. Лучше бы ты использовал свою гипнотическую силу как-нибудь по-другому. Почему у тебя лицо такое?

— Уж какое есть. Другого у меня нет.

— А, знаю: ты похож на Жана Габена.

— На Жана Габена? Не думаю. В школе меня дразнили пауком. И еще говорили, что я похож на лошадь.

— Да, и на лошадь тоже. Немножко. Подбородок чересчур длинный. Я бы тебе его укоротила. Вот тут. — Она подошла ближе и показала пальцем, где именно хотела бы укоротить мой подбородок. И в эту минуту послышались шаги Маркиза.

— Сделай вид, что спишь, — прошептала она, личико ее исказилось, она на цыпочках отошла от меня, встала у гардероба. — Пожалуйста!

Я повернулся лицом к стене и слушал, как Маркиз открывает дверь. Вот он остановился на пороге. Плотную тишину изредка буравили долгие печальные звуки рога.

— Привет.

Маркиз не ответил. Открыл гардероб. Сейчас он увидит купальный халат, простыню и догадается обо всем, подумал я.

— Привет, — повторила она скорбно.

— А, ты здесь? — Голос его дребезжал от волнения. — Уйди, исчезни. Испарись! — Он, видимо, толкал ее к двери. Оба тяжело дышали.

— Но, Рафаэль…

— Никогда не называй меня Рафаэлем, тысячу раз тебе говорить! Я — Маркиз, жалкая кукла! А еще вот что запомни: не смей соваться в мое будущее. Я уж сам разберусь, что со мной будет.

— Да что ж я такого сделала, медвежоночек?

— Вчера вечером. Вчера вечером ты вздумала молоть пакую-то чушь, будто видела на мне кровь. А у меня рубашка была вином облита, только и всего.

— Нет, это не вино, а кровь!

— Ничего подобного, вино. И знай: мое будущее касается меня одного. А теперь прости-прощай, как поется в танго. Ступай ко всем чертям. Чао! И не появляйся, пока у тебя не вырастут обе брови. Поглядись в зеркало, чучело! У тебя же только одна.

— А ты тоже хорош! — закричала она вдруг. — Целую ночь напролет валялся с этой голштинской коровой, с этой жирной свиньей! Хотя что тут удивительного, вы ведь одного возраста.

— Ты смеешь?.. Ты смеешь упоминать о моем возрасте, ангел игрушечный из уцененки!

Маркиз, видимо, вытолкал ее из комнаты. С силой захлопнулась дверь, и снова стало слышно безутешное мычание рога. Маркиз подошел к моей кровати, постоял, я слышал над собой его прерывистое дыхание. Потом он куда-то скрылся и снова вернулся, бормоча что-то несвязное. Открыл балконную дверь, вышел и стоял долго, очень долго.

Я вспомнил вдруг про стертую бровь и не удержался — расхохотался громко. Маркиз бурей ворвался в комнату.