Вячеслав Кабанов - Всё тот же сон

Вся эта возня нас сильно задержала, и раньше нашего вышел сборник «Иного не дано». Ему и достались свежие лавры.

Долго ли, коротко ли, советник председателя Адамов мне позвонил, поздравил с «отличным сборником» и сказал, что можно забрать «материал».

Материал был мною отстукан на трёх листочках, и, когда Адамов мне его протянул, я мельком глянул и радостно заметил, что листочки — мои, без поправок. Мы обменялись улыбками, рукопожатиями, и я на крыльях полетел в издательство. И только тут, за своим рабочим столом обнаружил, что купон-то фальшивый. Листочки такие же, как мои, машинка такая же и, главное, расположение текста — один к одному… Но — откуда-то взялся Проханов, ещё и ещё что-то, ему подобное, Окуджава пропал, возник Проскурин, и, главное, — вместо Яковлева явился Лигачёв!)

Кабанову.

Скажите о своём отношении к Ельцину .

— Очень хорошее. С ним перестройке повезло.

Будут ли издаваться произведения Александра Солженицына в ближайшее время? По проблемам и масштабам «Архипелаг Гулаг» его гораздо значительнее «Детей Арбата».

Ф.А. Назаров

____________

В президиум.

Удастся ли вернуть Москве «Охотный ряд» и «Моховую»?

____________

Председателю.

Просим дать слово Т.И. Заславской.

С уважением, балкон

Т.И. Заславская говорила долго, но слушали её неотрывно, несмотря на позднее время и жуткую усталость.

Последняя записка:

т. Кабанов В.Т.

Пора закругляться. Завтра на работу. Заморите всех. Кто будет выполнять план?

И мы вышли на воздух в двенадцать часов ночи.

Прочитал я в книге В. Гроссмана «Жизнь и судьба» (выпущенной издательством в 1988 г.) статью Е. Коротковой-Гроссман. И вспомнил, когда вернулся с фронта в конце 1945 г., я прочитал книгу Бубеннова «Белая берёза». После прочтения у меня возникло такое омерзение к её содержанию и к автору. «Каков подхалим!» — подумалось мне. Дал прочитать товарищам-фронтовикам. Спросил их: «Ну, как вещь?» — они были такого же мнения об этой книге.

Уж больно подхалимски он нарисовал портрет Джугашвили (этого палача). Якобы сидит солдат в траншее ночью и видит — идёт над траншеей облик Сталина — весь в лучах и ореоле святого. Собственно, не идёт, а плывёт, витает. Какая низость и тупость, подхалимство. Ужас!

Нам на войне, в грязи, в холоде, во вшах, голодным, холодным, а то и мокрым — зимой, осенью, весной было, якобы, время думать об этом палаче. Мы, себе на уме, посылали им с Гитлером проклятья, а не молились на него. А эти бубенновы получали награды и сталинские премии за брехню. Думают, что народ им верил? Да, может, они и не думали, а тряслись за свою шкуру.

Статьи, корреспонденции, стихи таких писателей как В. Гроссман, И. Эренбург, Твардовский, Полевой мы читали в траншеях с упоением и согревались ими по-настоящему, по-человечески!

Ветеран войны и труда, инвалид Вас. Еф. Яшников.

Оренбургская обл., Тоцкий р-н, с. Тоцкое,

ул. Полевая, дом 9, кв. 6.

Это как отзыв о книге и памяти В. Гроссмана. Если издательство не сможет напечатать это моё послание, то прошу, пожалуйста, перешлите моё письмо Е. Коротковой-Гроссман.

29/IX — 89 г.

Письмо, конечно, хорошее и очень нужное для нас, для поддержания духа. К тому времени, когда пришло это письмо, мы уже подписывали в печать второе издание романа. Поразительно и замечательно вот что. К этому, второму, изданию Анатолий Бочаров написал статью «По страдному пути», где процитировал авторский дневник прохождения в «Новом мире» рукописи первого романа дилогии «За правое дело». Это 1950 год.

28 апреля уже была получена вёрстка. Но…

29 апреля. По доносу Бубеннова печатание приостановлено .

Вот если бы ещё и об этом знал фронтовик Вас. Еф. Яшников!

Однако была в письме его одна невольная несправедливость, в которой, конечно же, ни в малой степени он не виноват. Уж если об этом говорить, то повинен, пожалуй, один только я. Суть в том, что Екатерина Васильевна Короткова-Гроссман не писала эту статью. Написала же её — от первого до последнего слова — редактор книги Ирина Львовна Кабанова.

А было так.

Мы с Иркой прочитали «Жизнь и судьбу» в «Октябре», и оказалось, что у нас общее и странное впечатление. Роман как будто гениален… Как будто? Вот именно. Ощущение гениальности полное, а подтверждения полного нет. То ли это неотшлифованный, неокончательный ещё вариант, то ли рукопись найдена на чердаке, частично съеденной мышами… При этом всё, любое — может быть: ведь автора уже нет более двадцати лет.