Виктор Левашов - Третья половина жизни

– Лида твоя любовница?

Он почему-то замялся, не ответил ни «да», ни «нет», но я понял, что мои предположения верные.

Снова я увидел Лизу через год, во время второй командировки в Норильск. Саша Щигленко собрался жениться и устроил в ресторане «Таймыр» что-то вроде помолвки. А вернее – смотрины, представил невесту своим друзьям.

В тот год Енисей встал намного раньше обычного, баржи со спиртным, предназначенным для Норильска, вмёрзли в лёд в ста километрах от Дудинки. Все запасы в городе быстро кончились, остался только «Ликёр розовый», да и то лишь в кафе и ресторанах. Перед началом вечерней работы «Таймыра» на улице собиралась большая чёрная толпа. Как только двери открывались, толпа врывалась в зал и занимала столы. Официантки, не спрашивая, выставляли бутылки «Ликёра розового» и только после этого начинали принимать заказы.

Сашу в городе уважали, директор ресторана оставил ему стол в углу зала. А на вопрос, нет чего-нибудь, кроме ликёра, с сожалением ответил:

– Есть коньяк. Но как его подать? Линчуют!

Выход нашли. Принесли кофейные сервизы, коньяк на кухне переливали в кофейники, из них за столом разливали по чашечкам. Гости, помешав в чашках ложечками, выпивали, стараясь не морщиться. Все в зале смотрели на нас с недоумением: пьют кофе, а становятся всё шумнее.

Люся, невеста Саши Щигленко, оказалась дородной хохлушкой с твёрдым характером. Она работала воспитательницей в том же детском саду, что и Лиза, они были подругами. Вероятно, поэтому Лиза оказалась в числе приглашенных на смотрины, а Лиды не было. Было бы странно, если бы Саша пригласил любовницу. Люся вела себя как хозяйка, вмешивалась в разговоры и решительно отнимала у жениха кофейные чашки, как ей казалось – лишние. В конце вечера все подходили к Саше и доверительно советовали:

– Не женись.

Я был единственным, кто сказал:

– Женись, но не спеши с ребёнком.

Саша вздохнул и ответил:

– Поздно.

Их брак оказался наредкость прочным. Они вырастили сына и дочь, пережили трудные времена в Норильске, переехали в Красноярск, где Саша стал собкором ТАСС по Красноярскому краю. Последние годы живут в Курске, Саша председатель областного Союза журналистов, у них просторная квартире в доме, построенном для начальства. Мы всегда останавливались у них, когда ездили на машине в Крым.

Прочность их брака объяснялась, вероятно, тем, что Саше с его не слишком решительным характером требовалась такая вот жена, всегда знающая, что нужно, и умеющая настоять на своём.

В тот вечер в ресторане «Таймыр» Лиза не сказала и двух фраз. Мне она показалась потерянной, что неудивительно для незамужней девушки на помолвке подруги. Чем-то она меня тронула. Чем – этого я не знаю до сих пор.

Третий раз я увидел её, когда прилетел в Норильск уже надолго, жить. У Люси Щигленко был день рождения, Саша пригласил друзей из «Заполярки», Люся подруг из детского сада. Я посмотрел на Лизу и понял, что нужно что-то предпринимать, если я не хочу, чтобы эта милая девушка так и осталась для меня мимолётным воспоминанием. А этого я не хотел. Но и вторгаться в чужую жизнь было как-то неловко.

Улучив момент, я спросил у Саши:

– У Лизы кто-нибудь есть?

И снова он почему-то замялся, но ответил:

– Был один. Так, ничего серьезного. Сейчас никого нет.

Вообще-то я не бабник. От того, что называют случайными связями, не уклонялся, но и не рвался к ним, как многие мои московские приятели, которых после выпивки всегда неудержимо тянуло по бабам. Я написал полтора десятка пьес, семь из них шли в театрах, но известным драматургом так и не стал, потому что в моих пьесах не было ярких женских ролей. Интригу всегда двигали мужчины, их карьерные устремления, честолюбие или корысть, а женщины оставались на втором плане. Только в одной моей пьесе женщина была главным действующим лицом – в пьесе «Марфа-посадница, или Плач по Великому Новгороду». Она была написана по заказу новгородского драматического театра. Спектакль получился, в Новгороде он пользовался успехом, но по другим театрам пьеса не пошла. «Марфа-посадница» была интересна только в Новгороде. А без городажа, как драматурги называют постановку пьес в десятках театров, автор пьесы обречён на безвестность.

Слова Саши Щигленко о том, что у Лизы никого нет, дали мне зеленый свет. Пригласил её в кино, она приняла приглашение. Потом провели приятный вечер в кафе «Горняк». Через некоторое время позвал её к себе на ужин – на тушеную утку, которую умел готовить. Я боялся, что она не захочет пойти в мужское общежитие, что для женщин в Норильске считалось неприличным. Но она легко согласилась, оставила на вахте комсомольский билет и поднялась в мою холостяцкую обитель. Пока утка тушилась, мы выпили вина и как-то незаметно оказались в постели. Она была застенчива, и мне это очень понравилось.