Виктор Левашов - Третья половина жизни

Сначала хотели послать телеграммы в «Комсомольскую правду» и в редакцию «Журналиста» с просьбой защитить творческое объединение от административного произвола дирекции телестудии. В «Комсомолку» – потому что «Контур» создавался на базе молодёжной редакции. А «Журналист» по определению был заинтересован в поддержке всех творческих инициатив. Но Леонтьев, хорошо знавший, как в центральных изданиях обращаются с жалобами, возразил:

– Бесполезно. Перешлют в Норильск, этим всё и кончится.

После довольно нервного обсуждения сошлись на том, что конфликт может быть разрешен только вмешательством горкома партии. Небольшая надежда была на то, что «Контур» пользовался популярностью в Норильске, а в горкоме всегда считались с мнением «всего города». Леонтьев вызвался написать письмо на имя первого секретаря горкома с подробным изложением дела. На этом и разошлись.

Лиза сказала:

– Мне это не нравится. Вы провоцируете скандал. Ты уволишься и вернёшься в Москву. А что будут делать остальные? У них здесь квартиры, семьи. Им-то как жить?

– Не мы идём на скандал, нас к нему вынуждают, – объяснил Леонтьев.

Она промолчала и ушла спать, а Леонтьев полночи стучал на машинке, сочиняя докладную записку на имя Савчука.

Заявления об увольнении не подал никто. На другой день Карпов по очереди вызывал членов «Контура» и ставил их в известность о том, в каком качестве они могут продолжать работу на студии. Предложения были унизительными. Игорю Шадхану, самому опытному и талантливому режиссёру, предложили делать информационные выпуски. Инну Назарову посадили за пульт «Орбиты», с этой несложной работой всегда справлялась ассистент режиссёра. Остальных вернули в прежние редакции, не вернув прежних должностей старших редакторов и старших режиссёров. Покорность, с которой члены «Контура» соглашались с предложениями, обеспокоила директора студии. Он понял, что эти сукины дети что-то задумали и все неприятности ещё впереди.

Леонтьев передал свою докладную в приёмную горкома партии. Она начиналась так:

«Три года назад я приехал в Норильск с тем, чтобы собрать материал для книги о геологах Заполярья. Знакомство с жизнью города, уникальность его духовной атмосферы, в которой отчётливо видны все лучшие и наиболее характерные черты современного советского общества, значительно расширили рамки первоначального замысла.

За время пребывания в Норильске, где год я работал у геологов, а два года на телестудии, я неизменно сталкивался с гостеприимством и доброжелательностью норильчан, в том числе и руководителей городских учреждений и предприятий, что позволило мне собрать богатый материал для дальнейшей работы.

В свою очередь, это накладывает на меня ряд обязательств. Стремлением хотя бы отчасти выполнить свой долг перед городом и объясняется появление настоящей записки. Цель её – привлечь самое серьёзное внимание к положению, сложившемуся на Норильской студии телевидения. Приводимые оценки и выводы сделаны на основании детального анализа работы студии за последние месяцы».

Далее следовали полтора десятка страниц плотного машинописного текста. Закончил Леонтьев свою докладную следующим пассажем:

«Норильск не только самый телевизионный город страны по количеству телеприёмников на душу населения. Трудно представить себе аудиторию более благоприятную для тележурналистов, чем норильские зрители. И потому крайне несправедливым, непозволительным представляется уровень нынешнего норильского телевидения, особенно если сравнивать его не только с требованиями современного ТВ, но и с возможностями, которые здесь открываются.

Настоящая записка едва ли имела бы смысл, если бы у автора этих строк не было уверенности в том, что существующий сегодня на студии творческий коллектив даже в этом составе способен на решение гораздо более сложных задач, чем те, которые перед ним ставятся. И есть все основания утверждать, что действенная помощь, направленная на укрепление квалифицированного руководства творческим процессом, не замедлит принести свои плоды.

В. Леонтьев, писатель.»

Копия этой докладной сохранилась в архиве Леонтьева. И всякий раз, натыкаясь на неё, он испытывал неслабеющее чувство стыда. И за подпись «писатель», хотя никаким писателем он тогда не был. И за холуйство, которым была пропитана вся докладная записка. А то он не знал, что представляет из себя Савчук. Было верхом наивности надеяться на то, что этот твердокаменный коммунист, с подозрением относившийся к интеллигенции, как и партийные руководители всех уровней, вникнет в конфликт и поддержит членов творческого объединения. Ни Леонтьев, ни его друзья по «Контуру» наивными людьми не были, но они не нашли другого решения. Другого решения не было. Они были обречены на поражение. Это случилось не тогда, когда разогнали «Контур», а гораздо раньше – когда они объединились, веря в то, что смогут оживить телевидение, мёртвое, как вечная мерзлота.