Елена Колядина - Под мостом из карамели

Ловля произошла до неожиданности легко. Завидев солидного гостя, направлявшегося в сторону мужского туалета, мулатка опередила его, а затем вышла, искренне извиняясь. Встав над унитазом, губернатор увидел в корзине для мусора тампон с розовым кончиком, и, оправившись, пошел к стойке, где без обиняков предложил девушке поехать в уютную гостиницу «Сретенская» – очень хотелось хоть на одну ночь забыть о проблемах дотационного региона.

– Ресторан – там, – указала мулатка Лете и приветливо улыбнулась.

Лета бросила взгляд на позолоченную клюшку для гольфа, стоявшую в подсвеченной стеклянной витрине, и пошагала по коридору, облицованному сумрачным дубом. В шатре, выходившем окнами на зелёные холмы со спортивными газонами и пруд с уточками, кипела работа: при входе устанавливали двадцатилитровые бутыли коньяка с самоварными краниками и горные вершины из бокалов, на круглые столы надевали скатерти, собранные фалдами, на стулья натягивали чехлы с огромными бантами. Декораторы возводили колонны из живых и искусственных цветов и свадебную арку со светодиодами.

Лета начала расставлять свои сладкие пасхальные яйца.

В шесть часов вечера все вздрогнули от пронзительных звуков зурны и барабанов. Ведущий закричал в микрофон, стараясь придать голосу теплоты и проникновенности. Невесту вывезли в зал на белом рояле, за клавишами которого сидел жених.

– Дурь какая, – сказала Лета ивентеру.

– Ничего ты не понимаешь, – ответила ивентер.

Балетный дивертисмент, исполненный артистами Большого театра, сменил восточный танец живота, потом пришёл черёд шоу с расплавленной карамелью, следом – выступление комиков из «Комеди-клаб», завершил программу номер с тремя живыми пингвинами. Мужчины, скинув пиджаки, танцевали лезгинку, трепетная как горлинка невеста, обездвиженная шлейфом платья, покачивалась в центре круга, вращая зажатыми между нежными пальцами деньгами.

Лета вышла в холл, обменялась сочувствующими улыбками с мулаткой за стойкой, присела на диван возле шкафа с кубками и поглядела на пару золотых ботинок для игры в гольф, выставленных на стеклянной полке.

Из бара, переталкиваясь, с шумом вышли несколько друзей жениха, все в узких черных брюках и приталенных белых рубашках, с косо лежащими длинными челками, и остановились, давясь от смеха – один из парней вытащил из карманов карамельные яйца, расслабил колени и, приложив кулаки между ног, затряс ими. Оглядев холл, он равнодушно скользнул взглядом по Лете, но, увидев возле стойки мулатку, повернулся к ней, и еще более азартно задвигал узким задом, то поднимая, то опуская украшенные орнаментом леденцовые яйца. Мулатка засмеялась. Огоньки внутри карамели оставляли на черных брюках светящиеся зигзаги.

– Брат, у тебя яйца горят! – радостно закричал гость. – Девушка, смотри, брат какой горячий!

Мулатка снова засмеялась.

Лета посмотрела на позолоченную клюшку для гольфа и пошла на кухню, собирать инвентарь.

В сопровождении опустошенных родителей молодожёны прошли на выход, к поджидавшему пару белому лимузину. Под свист и шипенье фейерверка лимузин, оглушительно сигналя, помчался по Мосфильмовской, за ним нёсся кабриолет. Сидевшие в нём друзья жениха время от времени стреляли в воздух, призывая город разделить радость от рождения новой счастливой российской семьи.

Заложив праздничный вираж, кортеж свернул на Минскую и понёсся по ней, оповещая население о счастливой жизни в самом большом городе Европы. Премьер-министр, размышлявший у себя дома над концепцией развития страны, услышав шум, с досадой встал из-за стола и прикрыл окно. Чёрт, ведь мелькнула какая-то дельная мысль по стратегическому развитию, отвлекли, заразы, и забыл!

Лимузин пролетел по пролегающей по проспекту правительственной трассе и вскоре доставил новобрачных к монументальному зданию, похожему на гидроэлектростанцию, жилому дому номер 26. Оказавшись в квартире, молодые, скидывая на ходу одежду, поспешили в спальную, смахнули с шёлкового покрывала лепестки роз, выложенные сердечком, и до самого утра страстно занимались тем, что делают все любящие пары в первую брачную ночь – считали деньги, подаренные родственниками и гостями.

А над Москвой еще долго кружил белый голубь, выкрашенный золотой краской.

Около часа ночи Лета, стараясь вести себя тихо, осторожно открыла дверь своей квартиры. В холле и гостиной горел свет. Возле итальянского комода в прихожей стоял папа в шелковых пижамных шортах и похожая на старый покосившийся крест бабушка.