Ральф Ротман - Жара

Он опрокинул стаканчик с костями, постучал им несколько раз, и Клапучек, вытянув шею, записал числа.

— Потом пошел, конечно, дождь. А почему бы и нет? В конце концов, должен же он был когда-нибудь пойти. И на следующий день он звонит мне и орет, матерится и ругается на чем свет стоит, обзывает меня бездарью и неумехой и тому подобное. Безруким болваном в том числе. Ну, я, конечно, не стерпел и тоже выдал. Кто это будет такое терпеть? Я сам знаю, что я могу, а чего нет. Но потом все-таки отправился туда… Боже праведный! Все насмарку. По красному кирпичу везде белые разводы, как сверху кто помочился. И тогда я ему говорю: разве я вас не предупреждал? Значит, в пакетах все-таки была известка, а она боится воды. И с таким раствором нельзя производить фасадные работы, во всяком случае, по кирпичной кладке. Дождем вымыло выбоины, нарисовало подтеки, в результате мы имеем этот рисунок, причем навсегда. От него нельзя избавиться.

Он выпил свой шнапс, облизнул губы.

— Тут он делает большие глаза и спрашивает: «Даже соляная кислота не возьмет?» А я ему: «Даже и это не поможет. Надо сбивать все покрытие». Ну, тут и началось. Он просто закипел и стал брызгать слюной. Он подаст на меня в суд и все такое прочее. Возмещение ущерба, о-ля-ля!

Он достал сигарету из пачки, которую ему протянул другой рабочий, и неподвижно смотрел на язычок пламени, прежде чем прикурил. Следы раствора на тыльной стороне руки, на ресницах белая пыль.

— Не знаю я эти проклятые западные строительные материалы. Да и откуда?! — Он покачал головой, поглядел на своих коллег. — Разве у нас были такие проблемы? Мы делали кладку как в учебнике: лопата цемента, три лопаты песка, ну, может, еще несколько капель моторного масла — и готово. А здесь… Это все равно что в аптеке со всеми тамошними тонкостями. При этом строят они не лучше нас. Только пыли больше, когда ломают. — Он снова опрокинул стаканчик с костями. — Как вы думаете, он может подать на меня в суд? Я уже истратил все, что получил от него. И моего малыша икотка хватит, если я опять не куплю ему компьютер… Сколько он вообще-то стоит?

Клапучек считал его очки.

— Ты что, больной? Черта лысого он тебе что сделает. Ты ведь работал у него по-черному — или как?

Рабочий откинул голову, выпустил дым под лампу.

— Ну да, можно сказать, по-темному.

— Ну вот видишь. Как же он может заявить на тебя? Или, может, он не знает, куда деньги девать. Брать нелегалов на работу чертовски дорогая штука.

Каменщик поднес бутылку с пивом уже ко рту, но опять поставил ее на стол; его толстый напарник хлопнул Клапучека по плечу.

— Черт побери, дружище. Да ты настоящий спец, хитрый западный лис и дока по всем вопросам, а? Если мне доведется строить твою виллу, я добавлю тебе в набрызг французскую сметану crème fraîche.

Клапучек кивнул и кинул кости.

— Но сначала ты поставишь нам по новой, мой драгоценный. Ты, собственно, опять проиграл.

Турок захлопал в ладоши, присвистнул. Отблеск огня заплясал на его лице с толстым носом, лысина заблестела, Осман взял кочергу и задвинул отверстие крышкой.

— Сейчас будет тепло, — сказал он и толкнул клиента в бок, тот тем временем уже задремал. Сейчас он взглянул на турка покрасневшими глазами и провел рукой по бородке. — Можешь опять придвигаться поближе. Сейчас мы сделаем уютно. Еще кофе?

Мужчина кивнул, и, когда шеф протянул руку и взял его чашку, на пол упала ложечка, и из-под стола раздалось злобное рычание. Он отступил на шаг, наклонился, уперся руками в бока.

— Ну а тебе, зверюга, чего надо? Может, ты думаешь, я тебя боюсь? Я ведь могу и по-другому. Посмотри-ка лучше сюда! На эти ботинки! Это настоящие бойцовские бутсы против злобных собак! Кем мне быть! — Он повернулся и направился к стойке. — Ханнелора! Кофе!

Толстый каменщик покачал головой.

— А история про крышу — это просто супер, верх всего, что только может произойти, последняя, так сказать, точка над i. Его нервы не выдержали, ясно, да и понять его можно. — Он заглянул в кожаный стаканчик, высыпал содержимое на ладонь. — Скажи, старик, маленький попутный вопросик что это за штучки такие, из-за которых я вечно проигрываю? Самоделка? Твоя работа?

Клапучек кивнул.

— Из костей семги, парень. Отшлифовано в тисках.

— Я даже готов тебе поверить… С тех пор, как ты живешь с этой жирной селедкой, у тебя все из рыбы, а? А расческа в кармане у тебя из чего? Тоже из старых рыбьих костей?

Клапучек смущенно улыбнулся.

— Так что там было с крышей, я не понял?