– Вас оставить одну – это ж кем нужно быть?
– Слушайте, ребята! Я поняла многое, сама тоже не без вины. Эти толпы друзей и учеников в доме! Муж приезжает из командировки, с конференции, хочет тишины, а у нас до двух ночи тридцать человек сидят на полу, водку пьют, слушают Зиновия Гердта, он читает стихи после концерта. Потом началось: галстуки рвали друг на друге, споря о теории искусства как табу…
– Такая широкая теория, что совсем ничего не значит. А вот гостелюбие – тоже чрезвычайно широко, но это любовь, за любовь же много прощается.
* * *
Игорь гулял с Маргошиком по парку, опять была зима, у нее раскраснелось от мороза лицо, он взял ее щеки в пригоршни и приговаривал: «Красавица». Она улыбалась в ответ постсоветской улыбкой. Он вспомнил улыбку жены, когда она была юна. Советские улыбки какие-то робкие, а постсоветские – упругие, на грани человечности.
Потом он взял Маргошика за руку, плотную и гладкую, как блюдце:
– Единственная! – И он чувствовал, что она взаправду единственная, а вот с женой была осечка: все преподает, пишет рецензии, слишком любит свою маму, друзей, распыляется, в общем. Цветы в вазах засохнут, пустят запах мышиных подмышек, она не удосужится их выбросить, какой пример для дочери…
– И у меня будет фамилия Васильева-Дрозд? – Маргошик перевела разговор в дворянское русло.
* * *
А со студентами Маргошик совсем иначе себя вела, не так, как бывшая жена его. Если задумается студент на зачете, она говорит:
– Сейчас, как лебедушка, соберусь и красивой походкой уйду.
И один раз даже ушла, покачивая достойными бедрами. Правда, вернулась через пять минут.
Через год Игорь случайно встретился, на подходе к пляжу, со своей прошлой женой и ее новым мужем Петром Веди (именно под таким псевдонимом публиковал свои статьи этот журналист). На черной майке Петра было начертано будто бы дрожащей рукой: «Хорошо вчера посидели».
Игорь Николаевич окинул его взглядом: у Петра телосложение скальпеля, да и статьи такие же – режет беспощадно. Ох, и залетит когда-нибудь!
– Игорь? – рассеянно улыбнулась бывшая жена.
Он в ответ:
– Прекрасный день, не правда ли? Представьте себе, я тот, кому вы обязаны своим счастьем.
Последние слова проговорил, глядя в глаза Петру Веди.
– У меня через час прессуха, – ответил тот. – Надо Ане успеть искупаться.
Первая жена Петра утонула несколько лет тому назад, и он пытался много раз и Аню отговорить от воды, но не такова Аня.
– А где же твоя, Игорь, половина? – спросила Аня.
– В Словении, на семинаре по псевдочастицам.
– Понятно. – Аня щелкнула по рисунку на его футболке, где совокуплялись ежики, а под ними был огромный знак вопроса.
* * *
Судя по ежикам, он сейчас в поисках очередной единственной, подумала она.
Но ошиблась.
Игорюнчик написал кандидатскую для Маргошика и сразу приступил к работе над докторской – для нее же. Представлял, что, когда умрет, она долго будет горевать, в широком черном шелке.
Мечты – это духовное вино жизни. Но не всегда оно пьется долго, можно и поперхнуться.
После защиты докторской Маргошик, но нет, Маргарита Павловна, выбросила его карту мира (по ней шли флажки – они указывали, где он рыбачил).
Игорь понял, что он превращается в отработанный продукт.
И что же, пятнадцать лет блаженства – все это время в дураках ходил? Не может жизнь быть устроена так тупо!
А вдруг может? Неужели эта жена оказалась псевдочастицей?
Маргошик сказала таким же, как прежде, пьянящим голосом, но содержание было чудовищное:
– Я консультировалась с риелтором. Нам с сыном получается двухкомнатная, а тебе – однокомнатная на Пашне.
Пасынок невольно показывал свою порядочность. Ведь отчим только что на восемнадцатилетие подарил ему маленькую «дэу». Поэтому он не издал ни звука, а только крутил во время всего разговора массажер для пальцев и в конце концов сломал.
* * *
Игорюнчик приехал к кузену с двумя бутылками кагора «Аскони»:
– Я ей написал кандидатскую, докторскую, удочерил ее сына… то есть, усыновил дочь… ну, ты понял… а она хочет вышвырнуть меня, как пыль!
– Николаич, спокойнее. – Кузен между бокалами листал свой семейный альбом, показывал юношеские фотографии и иногда произносил: – Вот здесь я какой накачанный, смотри… А здесь, еще раньше, я весь в жилах, как в веревках, на спарринге.
Странно, это успокаивало. Тем более что пока можно жить на даче, Маргошик соглашалась, а потом у него будет однокомнатная.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу