Вячеслав Букур - Тургенев, сын Ахматовой (сборник)

Они идут с электрички по просеке высоковольтки, были у зубного. Анютик уже ждет их там, на снятой даче. Дочь предлагает: давай покричим! И они начали:

– Солнце! Привет! Как поживаешь?!

– Елки, вы друзья! Ура! Да здравствует лето!

Эхо удаляется среди деревьев.

«10 мая 1996.

Начинаю вести дневник. Меня зовут Таисия, я заканчиваю восьмой класс».

Тут она вспомнила, что не подписала тетрадь, взяла фломастеры и вывела зеленым:

«ЛИЧНЫЙ ДНЕВНИК

ЛИЧНОСТИ ТАИСИИ»

Но буква «Д» показалась ей кривой, и она обвела ее красным. «Д» побурела, как сердитый осьминог. Таисия сделала вокруг нее оборочку желтого цвета.

– Японские макароны! – закричала Таисия. – Все слилось.

Кот Зевс прищурил глаза на всякий случай: вдруг он в чем-то виноват?

«Хочу написать о главном. Звонят в дверь…»

Это приехал из Чечни Димон, поклонник и одноклассник сестры Александры (всего у Таисии три сестры и один брат).

– А-а-лександра-а дома? – спросил Димон.

Таисия уже знала, что он контужен на войне, но не знала, что он заикается. Она наспех объяснила: Александра скоро придет из института. Димона усадила в кресло, а сама – снова к дневнику.

Димон сел и сразу начал падать в сон. Чтобы не заснуть, он спросил:

– Стихи пишешь?

– Да так… – универсально ответила Таисия.

– А я в первом классе написал одно стихотворение. – Димон уже успокоился и не заикался, хотя немного пропевал слова, плавно так.

– Прочтите, если помните, – с надеждой на его забывчивость попросила Таисия.

Димон звонко подал текст – у него даже голос изменился:

– Ручей. – Он выпрямился в кресле. —

– Не хуже Пригова, – дипломатично похвалила начитанная Таисия.

– После контузии я вспомнил, что учусь в первом классе, и долго это у меня было…

Если бы Димон в первом классе знал, что через десять лет «среди гор и камней», на нелепой войне с чеченцами, горцами, он будет контужен, то ручей бы у него бежал не по пересеченной местности, а свернул бы вовремя в сторону и умчался бы без оглядки от этой Родины (через реки и моря).

Он понял, что вежливость заявлена, и тотчас сладко заснул, сопя равномерно, как по команде (вдох – выдох).

«Хотела написать о главном, но пришел Димон, и я напишу о нем, а потом уже о главном. У меня есть старшая сестра Александра. Ей двадцать лет. Она учится в педагогическом. Когда я хочу ее разозлить, то кричу:

– Александра Македонская, Александра Македонская!

Юто ее бесит. Ей хочется быть маленькой и тощей, как я. Она говорит, что мне повезло, а за нею бегают только маленькие и коренастые шкафчики, как Димон».

– Сержант, ноги! Ноги, сержант! – закричал Димон, совершенно не заикаясь.

И проснулся от собственного крика. Рассказал, что в Грозном у его сержанта оторвало ноги и он помогал грузить… Димон уже в госпитале начал кричать каждую ночь: «Сержант, ноги!» Врач обрадовался: память быстро восстанавливается, значит!

Таисия с щемлением сердца слушала его. Она уже знала, что у сестры есть новые поклонники. Плохо, что Александра не ведет дневник, думала Таисия, я бы подглядела, кто самый добрый. Я бы ей сказала: «Выбери самого доброго!» А без дневника ничего нельзя сделать.

– Если б вы, Дима, вели дневник, то врач бы дал его вам почитать и можно было очень быстро все вспомнить!

– Если еще после контузии буквы вспомнишь, то прочитаешь, конечно, – с поддельной серьезностью, как говорят с детьми, сказал Димон.

Таисия, как всегда от сильных чувств, захотела есть. Она взяла из холодильника фарш и стала его жарить. Димон сказал, что печень у него не выносит запаха – в Чечне он дважды переболел желтухой. Там, среди общего воровства, бурно охватившего демократическую российскую армию, приходилось питаться чем попало: с доброй примесью вирусов гепатита. Как гепатита А, так и Б. На самом деле на месте сковородки раскаленной он каждый раз видел докрасна раскаленный остов бронетранспортера, а в нем шипящие тела ребят.

А когда Таисия закрыла сковородку крышкой, то сходство вообще стало непереносимым.

Пока Таисия жарила мясо, кот Зевс, он же Зява, вспрыгнул на стол, где лежал дневник, и сильно помял его. Он стал с огромной силой чесать себе лапой за ушами, где у него горели раны от схваток с крысами. И листы в тетради пошли морщинами. Таисия села и хотела зареветь, но ведь он не со зла… Дневник был похож на помятое и умудренное тяжелой жизнью существо.