Джон О`Фаррел - Лучше для мужчины нет

– Неплохо родить ребенка летом, правда? – спросила она ровно за девять месяцев до лета.

По воскресеньям к нам приходили друзья с детьми, я вынужден был делать вид, будто меня жутко интересует непринужденный обмен мнениями папочки и мамочки о том, как работает младенческий кишечник.

Не понимаю, почему родители считают детские какашки подходящей темой для светской беседы. Мы же не обсуждаем взрослые какашки, даже когда беседуем о здоровье.

– Привет, Майкл, как поживаешь?

– Спасибо, хорошо. Сегодня утром я здорово покакал, а потом еще раз, но поменьше и пожиже, что на меня непохоже, так как обычно я какаю один раз в день.

Физиологические процессы младенцев обсуждаются долго и увлеченно. Собственно, других разговоров младенцы недостойны. Они едят, они срыгивают, они какают, они спят, они плачут – а потом все по новой. И хотя жизнедеятельность новорожденных этим ограничивается, родители способны талдычить об их отправлениях бесконечно. Если каким-то чудом наши гости с Планеты Детей вдруг отклонялись от обсуждения пищеварительной системы младенцев, то лишь для того, чтобы разговор переключился на столь же неприятную тему физиологических процессов в организме матери. Но тут, по крайней мере, некоторые отцы начинали испытывать замешательство и неловкость, зато Катерина и новоявленная мамаша со смаком и в подробностях обсуждали молокоотсосы и эпизиотомию. Такие отцы были еще небезнадежны. Но я не выносил отцов, которых рождение ребенка травмирует настолько, что они превращаются в сюсюкающих идиотов. Возомнив, будто их поведение развлекает детей, они маниакально катались по моему ковру, показывали младенцам нос и выкрикивали придуманные слова в тщетной надежде дождаться хоть какого-то отклика от своего младенца.

– А-ля-ля-ля, у-сю-сю-сю! – верещали они.

– Ай, как ей это нравится, – говорила мамаша с доброй улыбкой.

Единственный признак возможного одобрения сводился к тому, что младенец моргнул. Через некоторое время мамаша наказывала меня за очевидное безразличие:

– Майкл, хотите подержать малышку?

– Было бы чудесно, – покорно отвечал я и брал ребенка с тем же невозмутимым самообладанием, с каким министр по делам Северной Ирландии берет в руки загадочный сверток, который ему вручают во время прогулки по Западному Белфасту.

Мать и отец суетились рядом, испуганно подсовывали руки под головку, спинку и ножки младенца, показывая, сколь сильно они уверены в моей способности не уронить восьмифунтового младенца за те двенадцать секунд, что я его держу.

Эти свежеиспеченные родители напоминали мне новообращенных христиан. У них был такой самодовольный и надменный вид, словно они считали будто я из тех убогих, кому не ведома благая весть о младенцах. И стану полноценным человеком, только когда присоединюсь к толпе сюсюкающих кретинов, которые каждую неделю таскаются в церковный зал, чтобы спеть "Три мудреца в одном тазу". Все они считали, что рано или поздно я обращусь в их веру и спасу свою душу, наплодив младенцев. Такова была стратегия Катерины. А нашествие новорожденных в наш дом – выбранная ею тактика. Если она пыталась убедить меня, что ребенок – предел моих мечтаний, то ничего хуже придумать было нельзя. Но в конце концов она меня вымотала. А что я мог поделать? Вещь, которая принесла бы величайшее счастье любимой женщине, находилась в моей власти, и я не мог лишать ее этой радости вечно.

И в один из тех дней, когда двое говорят друг другу: "давай почувствуем себя по-настоящему влюбленными", я согласился попытаться завести детей. Катерина выбрала минуты абсолютной близости и взаимного обожания, когда хочется лишь соглашаться со всеми желаниями партнера. Когда любое заявление типа "ну уж нет, "Отель 'Калифорния'" – самая отвратная песня на свете" может полностью разрушить атмосферу, а потому ты киваешь, улыбаешься и шепчешь: "О да, и я без ума от этой песни". И вот в одно из таких мгновений я смирился с мыслью стать родителем. Я согласился пожизненно нести бремя отцовства лишь потому, что не пожелал испортить прекрасный миг.

Никогда не понимал мужчин, которые жалуются, что им потребовались годы, чтобы добиться зачатия. Месяцы и месяцы постоянного, неуемного секса! Катерина забеременела в первую же ночь.

– Ты такой умный, – прошептала она, обняв меня.

Мне полагалось гордиться, что мы так быстро справились. Но в глубине души я думал: "Черт! Это что – всё? Может, нам на всякий случай заниматься этим каждую ночь?"