Джон Брэйн - Путь наверх

Я почувствовал, что краснею.

— Не верьте ни единому его слову. Ей это в высшей степени безразлично.

— Как бы не так! — Реджи расхохотался. Я заметил злорадный блеск в его глазах.— Она так и загорается, когда слышит его имя. А его это словно не касается. И подумать только — самая хорошенькая девушка в Уорли!

— Они все теряют из-за него голову,— сказал Хойлейк.— Когда он собирает налоги в Гилдене, женщины сбегаются целыми стаями. Готовы заплатить дважды и трижды, только бы побыть с ним лишних пять минут.— Он вздохнул.— Впрочем, будь я помоложе, я бы с ним потягался.

А я сидел и думал о том, что сказал Реджи, и ликовал в душе все больше и больше. Я старался не принимать его слова на веру до конца. Быть может, я просто слегка задел, ну даже, скажем, уязвил гордость Сьюзен. Если я снова приглашу ее провести вечер со мной, это успокоит ее самолюбие, она придумает какой-нибудь благовидный предлог для отказа и почувствует себя отомщенной. Но не успев довести свою мысль до конца, я уже знал, что все это вздор. Мстить было просто не в характере Сьюзен.

— Самая хорошенькая девушка в Уорли? — задумчиво произнес Хойлейк.— Интересно, кто бы это мог быть? Она не замужем, надеюсь? Сдается мне, что Джо познакомился с ней у «Служителей Мельпомены». Стойте, стойте… Не начинается ли ее имя с буквы «С»? А фамилия с буквы «Б»? Брюнетка и, как мне кажется, имеет некоторое отношение к председателю финансового комитета?

— Из вас вышел бы первоклассный сыщик,— сказал Реджи.

— Нет, я просто старикашка, который любит совать нос в чужие дела,— сказал Хойлейк.— Как и все прочие жители Уорли. Учтите: в защиту этого можно привести немало доводов, даже если… Только прошу на меня не ссылаться,— он слегка улыбнулся, словно извиняясь за самодовольство, которое звучало в последних словах,— даже если это принимает форму сплетни. Это указывает на живой интерес к ближним, что само по себе, бесспорно, достойно уважения. Я рад, что Джо начинает принимать участие в общественной жизни Уорли, что он не ведет себя как чужак. Я решительный противник такого положения, когда служащие приезжают на работу из-за города. Жизнь человека должна протекать там, где он работает. Но я, кажется, того и гляди заговорю о служебных делах… Вон появился ваш начальник, Реджи. Мне надо побеседовать с ним. Еще увидимся.— И Хойлейк направился к директору библиотеки. Я заметил, что он унес с собой свою рюмку, едва пригубив ее. Оклад Хойлейка был вдвое больше оклада директора библиотеки, и он не хотел, чтобы тот платил за его виски.

— Хитрая бестия,— сказал Реджи.— От него ничего не укроется. Каждый наш шаг ему известен.

— Он может быть хитер сколько влезет, пока мы с ним ладим,— сказал я.— Послушайте, Реджи, вы это серьезно насчет Сьюзен? Неужто правда она все это говорила?

— С какой стати было мне так шутить? — Он, казалось, даже слегка возмутился.— Это истинная правда. Я заговорил с ней о «Ферме», а потом упомянул о вас — в числе остальных участников спектакля. Сказал, что я не в таком уж восторге от вашего исполнения, и она сразу ринулась защищать вас. И с этой минуты только и было разговору, что о Джо Лэмптоне. Она вся так и светится, когда говорит о вас. Тут не может быть никаких сомнений — глаза у нее делаются пьяными от радости. У вас сейчас они тоже такие, кстати сказать.

— Выпьем еще,— сказал я поспешно.

— Теперь моя очередь платить. Не пытайтесь обойти меня.

— Я выпиваю две кружки на вашу одну, так что такой порядок только справедлив.

— Ну, уж это пустяки,— неуверенно возразил он, но мне было ясно, что он доволен. Он поглядел по сторонам.— Мелкое провинциальное чиновничество. Великий боже, что за компания! Знаете, Джо, я отдал бы годовое жалованье, лишь бы выбраться из этого города.

— Я не согласен с вами. Я стою за маленькие города. Если только они того сорта, что мне по душе.

— Хорошо вам так рассуждать, старина. Вы — подающий надежды молодой талант. Вы выделяетесь на общем фоне. В таком месте, как Уорли, вы можете пойти далеко. И притом для вас все это в новинку. Попробовали бы вы прожить здесь всю жизнь — сразу заговорили бы по-другому.

— Я ненавижу город, в котором родился,— сказал я.— Но это совсем другое дело. Понимаете, Дафтон ужасен. Это вонючая дыра. В буквальном смысле слова вонючая. Он смердит, это труп. А в Уорли жизнь бьет ключом. Я это сразу почувствовал, как только ступил сюда. И она так захватывает тебя, что через пять минут ты уже забываешь обо всем. У этого города есть даже своя история, и каждый день ты открываешь здесь что-то новое…— Я осекся. Я говорил слишком горячо, слишком раскрывал душу.