Джон Брэйн - Путь наверх

— Слово в слово то, что я всегда говорю.— Директор библиотеки даже пискнул от восторга.— Союзники дорого заплатили за свою ошибку. Когда я был в Германии, я видел, что такое русские. До войны, не скрою, я сам был чем-то вроде коммуниста, но скоро запел на другой лад… Что мы выпьем, мальчики?

— Мы уже заказали, спасибо,— сказал я.— Может быть, вы выпьете со мной?

— А что ж, вы знаете, я не прочь. Они все там в казначействе плутократы, Реджи. Вечно одно и то же: мы — светочи культуры и знаний, и нам платят так, чтобы только не дать умереть с голоду, а эти грубые материалисты, которые имеют дело лишь с фактами и цифрами,— центр мироздания. Я выпью полпинты горького, Джо.

— Здесь пьют пинтами,— сказал я,— только пинтами.

— Гуляем сегодня вовсю, не так ли? — Он рассмеялся, однако на этот раз мне не удалось классифицировать его смех.— Мистер Хойлейк рассказал нам сейчас довольно остроумный анекдот. Два старых полковника сидят у себя в клубе…

Я не слушал. Я думал о том, как я осадил Тедди и Реджи, и о том, как Хойлейк отказался, в сущности, пить за мой счет, а потом — и за счет директора библиотеки. Он сам платил за пиво и виски, и не по доброте душевной, а потому, что следовал неписаным правилам, не менее строгим, если вдуматься, чем дипломатический этикет. Но ведь все это так дешево стоило. Хойлейк был самым богатым человеком в этом зале, он получал тысячу фунтов стерлингов жалованья. А вот Джордж Эйсгилл, без сомнения, тратит такую сумму только на еду, виски и бензин. Даже Боб Стор вряд ли получает меньше тысячи. Если бы я стал дельцом, думал я, мне пришлось бы угождать людям, которых я презираю, направлять разговор на излюбленные ими темы, угощать их — кормить и поить. Но эта игра стоит свеч. И уж если я продаю свою независимость, то хочу по крайней мере получить пристойную цену.

— …а второй полковник и говорит: «Не верблюда, а верблюдицу, конечно. Старина Карузер никогда не страдал извращениями».— Директор библиотеки закинул голову и пронзительно захохотал.

Меня начинало разбирать от пива. Я сообразил, что как-то незаметно пропустил уже кружек семь. Мысленно я прикинул: пять раз по одой пинте, плюс еще одна пинта и минус одна пинта — за счет Хойлейка…

— Я давно хочу сказать вам, Джо,— обратился ко мне директор библиотеки,— ваша игра в «Ферме» доставила мне истинное наслаждение.

— Черт подери,— сказал Тедди,— и ему тоже! Держу пари, что он не раз репетировал эти любовные сцены. Признавайтесь-ка, молодой человек!

— Тише, тише,— сказал я.— Мои отношения с миссис Эйсгилл чисты, как только что выпавший снег.

— Порядком древний, хоть и только что выпавший,— сказал Реджи.

Директор библиотеки захихикал.

— Не следует, не следует бросаться подобными намеками. Хотя, правду сказать, я бы не отказался от чистой дружбы с дамой, которую вы имеете в виду.— Он вытер потный лоб и основательно отхлебнул из кружки. Как всякий человек, который не умеет пить и пьет редко, он старался не отставать от компании и, сделав героическое усилие, осушил кружку до дна, но тотчас жалобно икнул и побледнел.— Прошу прощения, господа, я должен, как говорят французы, пойти сменить воду в аквариуме.— И он поспешно вышел из зала.

Лишь только он скрылся из виду, мы расхохотались.

— Вино — насмешник, пиво — буян,— сказал Реджи.— Бедняга совсем не привык пить, как видно.

— Это все из-за того, что он стал думать об Элис,— заметил Тедди.— Нечистые мысли взбунтовались.

— Признайтесь, Джо,— сказал Реджи,— вы ведь у нее в фаворе?

— Вы не должны задавать таких вопросов. Если я скажу «да», то окажусь подлецом, если скажу «нет», окажусь лгуном.— Я коварно улыбнулся.— А вы и сами бы не прочь, а, Реджи?

— Еще бы! Это же сногсшибательная женщина. Немолода, конечно, но зато какой стиль, какой стиль!

— Ну, а Джун? — сказал Тедди.— Замолви хоть словечко за Джун. У нее ведь есть одно неоспоримое достоинство: она девственница.

— Джун — дитя,— сказал Реджи.— Стоит мне только подумать о том, чтобы поухаживать за ней, и я уже чувствую, как острые зубы скандальной газетной хроники впиваются в мой загривок! Какое тут может быть сравнение.

Я ликовал в душе. Пока они терзаются несбыточными желаниями, я уже осуществил то, к чему они стремятся, и через шесть дней осуществлю снова. Я без всяких стараний получил все то, чего им не получить никогда, проживи они хоть тысячу лет. И Сьюзен я тоже получу. И нет причины, почему бы мне не получить и Джун, захоти я только.