Степан Калита - Сполохи детства

Когда через многие годы, за границей, я спустился на первый этаж их большого дома и зашел в их ванную на первом этаже, куда раньше никогда не заглядывал, я наткнулся на множество мелких предметов, составлявших их уютный мирок, и вдруг почувствовал тот самый аромат, совсем как в детстве… Это было столь волнующее чувство, что я выбежал вон, и потом долго не мог прийти в себя, ощущая что-то вроде головокружения от столь близкого соприкосновения с минувшим…

Однажды мое любовное исследование чужого пространства едва не закончилось нагоняем. Я вынул из шкафа отцовский фотоувеличитель и принялся с увлечением разбирать. Спохватился, когда понял, что снова собрать прибор, пожалуй, не смогу. У меня заняло три часа приладить на место все детали. Но огромная линза, которую я выкрутил, никак не желала идти по резьбе. И в конце концов резьбу я сорвал. Этой линзой регулировался размер снимка, так что она была одной из самых значимых частей увеличителя. Времени больше не было — и я поспешно сунул увеличитель в шкаф, прикрыл тряпкой… Месяца два потом я со страхом ждал, что отец обнаружит поломку, и мне влетит. Но он решил, что сам случайно сорвал резьбу, на меня не пала даже тень подозрений. Глядя, как отец мучительно пытается прикрутить линзу и чертыхается, я ощутил острый укол совести, и поспешил спрятаться в свою комнату…

Порнографические картинки в отцовской коллекции были очень разноплановыми. Некоторые, я думаю, отец печатал сам. Другие где-то приобретал. Там были фотографии обнаженных большегрудых женщин и рисунки. Один мне особенно запомнился. Молодые мужчины и женщины, голые, но в шлемах для игры в американский футбол, бегут по полю, хватая друг дружку за разные интимные части тела. Впечатляющая картинка. Мне представилось, что я один из этих футболистов, и девичья ладошка сжимает мой напряженный член. От этой мысли член у меня на самом деле встал… Я всерьез подумывал, не стащить ли мне эту картинку, но возобладал здравый смысл…

Мой одноклассник Шмакс как-то раз притащил в школу аналогичные картинки своего отца. На переменке их растащили, передавая из рук в руки. И одна неведомым образом попала к директору. Подозреваю, ее отнес директору кто-нибудь из отличников, среди них первостатейных стукачей было немало. Правда, сами они себя считали первоклассными сексотами школьной администрации. Неприятности были не только у Шмакса, но и у его папаши. Шмаков-старший работал мастером цеха на заводе. Туда сообщили, что он держит дома порнографические картинки и, несмотря на понимание, которое, уверен, продемонстрировал сугубо мужской коллектив, папашу Шмакса лишили то ли премии, то ли тринадцатой зарплаты. По этому поводу он ходил неделю пьяный и злой и регулярно порол сына армейским ремнем — Шмакс жаловался нам на свою нелегкую судьбу.

Я помню, как уже в старших классах (когда забрезжила и, к счастью, сорвалась напугавшая меня перспектива появления ранних отпрысков), я думал, что никогда не буду пускать детей в свою комнату — повешу на нее амбарный замок. И на все шкафы тоже. И ящик письменного стола буду запирать. Должно же быть у человека личное пространство, куда никому нет доступа. Я не хотел, чтобы кто-то проникал в мои тайны, трогал мои вещи, совал нос куда не следует. Но когда у меня родились девчонки, одна за другой, подряд, оказалось, что мне абсолютно все равно — станут они интересоваться содержимым моего письменного стола или нет. Иногда я печатаю, а одна из них сидит у меня на шее, и смотрит в монитор. Вот уж чего обычно я совсем не выношу, так это когда кто-то заглядывает в экран. Возможно, из-за того, что часто приходится работать с секретными документами. Но девчонкам позволено все. Играя в прятки, они лезут в шкаф с одеждой, вышвыривают на пол коробки с ботинками и прячутся среди курток и пальто. В мое отсутствие они открывают ящик моего стола, и разбирают вещи, тоже изучают их. Есть только одно святое правило, которое должно соблюдаться неукоснительно, — все положить на место. Я не волнуюсь за сохранность чего бы то ни было. Все важные документы хранятся на жестком диске компьютера. Прочие документы, включая паспорт, лежат в сейфе. Порнографию я совсем не смотрю. А вот фотоаппарат (фотоувеличитель — сегодня никому не нужный раритет) они однажды уже разбили. И аккуратно положили на место. Как будто так и было. Я сделал вид, что испортил его сам. А они стояли в сторонке, покраснев от стыда, и наблюдали, как я с печальным видом кручу фотоаппарат в руках, пытаясь понять, что с ним случилось… В общем, в точности повторил то, что когда-то делал мой папа…