Степан Калита - Сполохи детства

Прошло меньше минуты. А мы уже сидели в вагоне, уносящемся в темный тоннель.

— Вот блин, — озвучил Серега наше общее настроение.

— Они, похоже, все! заодно!!! — сказал Олег Муравьев.

— И милиционер? — спросил Серега.

— И он тоже.

— Вот блин, — повторил Серега.

Больше в бассейн «Москва» я никогда не ездил. Серега кажется тоже. А вот Олег Муравьев регулярно наведывался туда с родителями. Говорил, что никого из тех, кого мы встретили в тот день, он там не видел.

— Зато… — Олег торжественно возвысил голос. — Я видел бабку, которая летает над водой. Сначала очень испугался. А потом перекрестился, когда никто не видел, она и пропала.

— Ты же пионер, — укорил я его.

— Ну и что, — возразил Олег, — одно другому не мешает.

С годами выяснилось, что он прав. И в сознании большинства россиян христианские догмы отлично уживаются с атеистической моралью. Обладатели партбилетов могут молиться в церквях. Верующие в коммунизм веруют заодно и в царствие небесное — на всякий случай. И храмы в нашей великой стране могут вырастать на месте советских бассейнов, где пионеры порой крестились, чтобы отогнать призрак набожной старухи.

— Выхолощено нутро старого чемодана. Этот старый чемодан — Я. Это обо мне. Она меня так видит. А что? Вполне себе самостоятельный, критичный взгляд человека с иными ценностями. Для нее все мое — не имеет никакого значения. Для нее я — чемодан без ручки, тяжело нести, и выкинуть жалко… Представляешь, так она и говорит. Ты — чемодан без ручки. — Так литературно и жалко рассуждал сосед сверху дядя Петя, член союза писателей, театральный деятель, кажется, немного актер, в общем, человек искусства. Жил он на два этажа выше, с женой-бухгалтером, удивительной стервой, и маленькой очаровательной дочкой, похожей на ангелочка. Жена дядю Петю ни в грош не ставила. Несколько раз я наблюдал довольно мерзкую сцену. Она орет на него благим матом. А он, сжавшись, покраснев лицом, смотрит на нее, и пучит голубые глазки чуть навыкате, как карась на берегу. Силится что-то сказать, и не может. Ей удавалось владеть мужем всецело, быть его главным начальником, и где-то в процессе становления ее над ним — на разные иерархические ступени — она совсем утратила к нему уважение.

Правы те, кто говорит, что, в общем-то, ничего такого жуткого, как сейчас, в те времена не происходило. Действительно, не было таких бурных, столь очевидных злодеяний, как в девяностые, да и потом. Из рупора телевидения и прессы не изливались постоянно самые разнообразные кошмары… И все же кое-где, по чуть-чуть, очень скрыто, случалась время от времени такая жуть, что кровь застывала в жилах. Дядя Петя, к примеру, как-то раз взял, да и зарубил топором свою жену. А потом уехал с дочкой куда-то на юг. И там скрывался от следствия несколько месяцев. Пока его наконец не поймали где-то в окрестностях Геленджика. Причем, долго не могли добиться от этого мягкого милого человечка, куда он дел ребенка? Где девочка? Где твоя дочь? Ведь была же девочка. И он первое время гулял с ней, ходил в местный Парк культуры и отдыха, посещал приморские кафе, кинотеатр… Дядя Петя сначала упирался, говорил, что ничего не помнит. А потом выяснилось, что девочку он отвез в горы, где и задушил, тело спрятал, завалил камнями. Она, видите ли, напоминала ему жену. Сейчас можно только догадываться, но, скорее всего, в ребенке он уловил ту же привыкшую повелевать непрошибаемую, ненавидимую им породу, в речах услышал интонации отнюдь не детские — возможно, девочка подражала матери. Я слышал, как взрослые обсуждали дяди Петину мотивацию на кухне.

Только поймите меня правильно. Дядю Петю мне совсем не жаль. Этот тихий маниак с вечно мокрой от пота лысиной, к которой липли редкие волосы, запомнился мне существом серым и бесполезным. Наверное, от того, что представал уже тогда раздавленной в лепешку человеческой размазней. Как можно жалеть насекомое?.. Но происшествие было настолько громким, что его несколько лет обсуждали все наши соседи. На обывателей оно повлияло магически. Все они вдруг стали очень милы друг с другом. И жены стали ласково лепетать со своими мужьями. И мужья понапрасну не тревожили жен — меньше пили, больше чинили мебель и сантехнику. Тень дяди Пети с топором нависла над всеми жильцами нашего дома вечным напоминанием о том, что любого, даже самого крошечного человечка, можно довести до ручки.

И по сию пору я считаю, что всякий, будь ты трижды безобиден и робок, способен на убийство. Такова человеческая природа. Весь вопрос в том, как сложатся жизненные обстоятельства. Принудят они тебя совершить этот шаг, или тебе удастся остаться в стороне, отсидеться в мнимой безопасности, когда вокруг царит настоящий хаос, и ежедневно льются литры крови…