Степан Калита - Сполохи детства

— А мы читаем, — заметил Серега, — я, например, Фенимора Купера очень люблю.

— Фенимора Купера — это хорошо, — согласился милиционер, сразу став на порядок спокойнее. — Макулатуру, наверное, сдавали, чтобы получить.

— А как же, — ответил я. — На собрание сочинений много надо сдать.

— Ну понятно. Вы молодцы… молодцы. Так с кем он, говорите, дружил?

Я, ничуть не сомневаясь в правильности своих действий, аккуратно перечислил всех оставшихся членов Банды, а заодно рассказал, где их лучше найти.

— Вот они мало читают, — напоследок уточнил я. — Очень нехорошие ребята.

Милиционер тщательно занес все мои показания в папку… Но дело у него, как обычно, дальше расспроса свидетелей не пошло. Хотя известный подвал, где они собирались, он навестил. Но внутрь попасть не смог — изнутри было заперто на задвижку, ему просто-напросто никто не открыл. А условного стука он не знал — я забыл снабдить его этими полезными сведениями. Полагаю, затем он нашел для себя дела поважнее — чем общаться с друзьями подростка-самоубийцы.

Самая большая метаморфоза, к моему удивлению, произошла с матерью Цыганка. Пару недель она была безутешной, носила траур по сыну, ее можно было видеть с опухшим от слез лицом… А потом из затравленной несчастной женщины она вдруг, прямо на глазах, стала расцветать. У нее появился кавалер (приехал из провинции) — лысоватый, скромный мужик, работал слесарем в нашем ЖЭК-е. Как-то очень быстро у них народилось двое ребятишек. Пара поженилась. И гуляли с детьми вместе или по очереди. Понятия не имею, навещала мать могилу непутевого сына или нет — но факт остается фактом — с его уходом в мир иной жизнь ее явно стала на порядок лучше.

Я как-то не принимал эту смерть на свой счет — полностью возложив «заслугу» на «маньяка» Валеру. Кто же знал, что в этом погруженном в себя, сутулом юноше скрывается такой вихрь эмоций! И вообще, после произошедшего я решил не судить о людях по внешности — никогда не узнаешь, что у кого внутри, пока не наступит час икс.

В общем, крошечный след, оставленный существованием Цыганка в нашем мире, очень быстро стерся, будто омытый водой песок выровнялся — и не осталось ничего, что напоминало бы о нем. Разве что он хранился до поры — до времени на одной из полок моей памяти, чтобы я извлек его воспоминанием, он вспыхнул ярким сполохом напоследок на страницах этой рукописи, и угас уже навсегда. Туда ему и дорога… В глубокое небытие.

Банда тем временем ширилась. Без пополнения она не осталась. Цыганка сменило несколько не менее «петушистых» ребят — они были нужны Рыжему для комплектности, такими не только удобно управлять, их удобно натравливать на кого-нибудь. Появились и другие — подрастали и тянулись к жизни «крутых».

Меня на время оставили в покое, но я то и дело замечал колючий взгляд Рыжего, стоило нам встретиться. Он явно думал обо мне. И его внимание к моей скромной персоне меня порядком беспокоило. Однажды он подослал ко мне Сани — поговорить о сбыте ножей. Тема была пустяковой, просто повод снова привлечь меня к делам. Не знаю ли я, можно ли на «птичке» продавать ножи оптом — я, вроде бы, туда часто езжу. Я ответил, что не знаю. Сани разговаривал со мной как ни в чем не бывало, словно мы не были врагами, а как раньше — приятельствовали, когда вместе ходили на реку или тусовались на турниках.

— В общем, нет? — сказал он.

— Нет, — я покачал головой. — Не знаю. Точно.

— Жаль, — Сани потер свои мозолистые, совсем не детские ладони, руки у него были удивительные — абсолютно взрослые, рабочие, и очень сильные, — Рыжий будет недоволен. Да и мне бы капуста не помешала. Может, все-таки поспрошаешь?

— Да я там почти никого не знаю.

— Ну ладно, бывай, — Сани пожал мне руку и вразвалочку направился прочь.

А я остался размышлять — что это, новый накат грядет, или Рыжий таким образом заключал пакт об окончательном перемирии? «В любом случае, скоро узнаю», — решил я. И действительно, скоро Банда опять проявилась.

На этот раз ко мне пришел Самец. Причем, позвонил прямо в дверь квартиры. Хорошо, что дверь я открыл лично. Он сразу сунул мне в руки какой-то сверток.

— Что это? — спросил я.

— Заныкать бы надо.

— Не понял.

— Ну, шалу ныкни у себя. С нас причитается, все дела.

— А почему это вдруг я?

— А чего не ты? На районе живешь?

— Живу.

— Спокойно живешь? Так что тебе, пацанам в падлу помочь? Рыжий лично просил. Именно тебя.

«Началось, — подумал я. — Откажешься, скажут — конец твоей спокойной жизни, пацанам помочь не захотел. Возьмешь — можно попасть в глобальные неприятности, если кто-нибудь стуканет — и милиция придет с обыском».