Наталья Кременчук - Смерть на фуршете

Трешнев сам ей и сообщил об этом: мол, встретил Алексея Максимилиановича на выходе, когда тот торопился на обеденную пресс-конференцию в Международном пресс-центре «Мультмедиа», естественно сопровождавшуюся фуршетом. Что ж, на метро это совсем рядом, так что и Трешнев устремился за ним. Естественно, обменялись мнениями. «Кизиловый утес» в библиотеке сотрудники искали долго и наконец выяснили, что издание, должно быть, заштабелировано — так библиотекари называют книги, которые связывают в пачки и складывают на время ремонтов и реконструкций в подсобном помещении. Полюс недоступности!

Пообедав, Трешнев отправился в Библиотеку иностранной литературы, но и здесь его ждало разочарование. Книга такая числилась, была в каталоге, среди выданных не значилась, но вот на месте ее не обнаружилось. Библиотекари пообещали разобраться, как такое могло получиться, тем более что одна из них вспомнила: не так давно роман уже искали по заказу какой-то читательницы, но и тогда его не нашли. Итог был прост и непреложен: «Кизиловый утес» для Трешнева, как и для Адриана, пока оставался неприступным.

Договорился Трешнев и о поездке к обнаружившемуся Антону Абарбарову. Его военно-медицинская подруга, хирург-травматолог Ольга, готова была поехать с ними после работы в эту свою деревеньку, оказавшуюся в пределах нынешней фантастической Новой Москвы.

В итоге Трешнев уболтал Инессу (впрочем, долго ли он убалтывал?!), и она для обретения Абарбарова согласилась прокатиться с ними на своей «Ладе-Надежде», но с условием, что за руль сядет Трешнев.

Естественно, он сел, и теперь они, проползши сквозь пробки Профсоюзной улицы и Коммунарки, достаточно свободно катили по Калужскому шоссе. В Троицке заехали в больницу, где забрали Ольгу. Она оказалась чем-то похожей на Инессу. Тоже, вероятно, натуральная блондинка, только пониже ростом.

Когда Трешнев достаточно сдержанно и вместе с тем с игриво-ироническими интонациями рассказал о том, какие страсти кипят вокруг исчезновения Абарбарова, Ольга заявила, что она газеты не читает, телевизор не смотрит, Интернетом почти не пользуется. Все, что нужно, ей рассказывают пациенты и сообщает больничное начальство. Антона понимает и обиду его разделяет. Она-то читала все книги шорт-листа, и многие книги лонг-листа «Нового русского романа», так что может запросто доказать: в этих списках роман Абарбарова «Третья полка» — лучший, и, разумеется, премию должен был получить он, и только он.

Инесса молчала впереди, рядом с Трешневым. Наверное, дремала.

Ксения тоже предпочитала слушать.

Говорила Ольга. И по ее словам выходило, что главное человеческое качество Антона Абарбарова — обостренное чувство справедливости — оказывалось неизменным источником неудобств в его жизни.

— Вы, конечно, помните про осеннюю писательскую драку на фуршете в ресторане «Есенин и Маяковский»?!

— Странно, наверное, но в тот день меня там не было, — отозвался Трешнев. — Однако, разумеется, наслышан. А разве Антон в этом участвовал?

— Антон разнимал. Но его изобразили зачинщиком.

— Я знаю, что там дрались Осип Отвесов и Ярослав Мастыра. Но из-за премии, которую получил Горчаковский.

— Правильно. Отвесов потому и дрался, что шел на премию, а Мастыра убедил своего отца, что надо дать его другу, Горчаковскому.

— Какие подробности вы знаете! — Ксении показалось, что Трешневу и без Ольги все известно, просто разводит ее, чтобы выслушать стороннее мнение.

— Антон мне все подробно объяснил. Ведь Ярослав Мастыра — сын генерала-академика-оборонщика. Раскрутил папашу на спонсорство этой самой Блоковской премии. Первую, разумеется, дали самому Мастыре, вторую — каким-то непонятным, но нужным Ярославу людям, а на третью явно претендовал Отвесов. Во всяком случае, Антон говорил, что роман Отвесова был вполне приличным… А вы разве не читали?

— Не читал и пока не смогу, — отозвался Трешнев. — На пути к отвесовским сочинениям запутался в его героической биографии и в его псевдонимах. И тем более не пойму, почему премию имени поэта надо давать за прозу?!

— Так они же каждый год номинации меняют!

Как видно, эта врачиха из бывшего ближнего Подмосковья в современной литературе разбиралась получше, чем она, Ксения.

— Понятно. За всем не уследишь. — Да, Трешнев явно дурачится, точнее, дурит наивную читательницу. И заодно убаюкивает своим бархатным баритоном Инессу. Иначе почему она помалкивает?