Наталья Кременчук - Смерть на фуршете

— И вусмерть пьяного, спящего в рядах Антона Абарбарова тоже там не видела? — спросила Ксения.

— А почему ты спрашиваешь? — удивился Борис. — Он ушел гораздо раньше, иначе мы бы его тоже переписали как присутствующего. Каким бы пьяным он ни был. Знаю, в наших СМИ сейчас, как обычно, по этому делу целая буря. Проблема не в том, что он в числе подозреваемых. Этого нет. Но он исчез. Мы его ищем… А вас попрошу постараться разыскать эту самую турецкую книжку. Если нужно наше содействие, запрос в библиотеки, а потом перевод — не медлите, звоните сразу.

— Ну, что? — спросил Трешнев, когда они закончили разговор. — По домам? Завтра снова в дорогу…

— Послушай, Андрей, — сказала Ксения, — а не кажется ли тебе, что мы с тобой, встретившись после стольких лет невстреч, сразу попали в дурной круговорот событий, где скоро уже и не различишь, где что?..

Трешнев хмыкнул:

— Если учесть, что я практикующий мистик и верю, что случайностей нет , что случай всех нас действительно подстерегает , то как наша встреча, так и последующее глубоко закономерны. Считай, что все это посланные свыше испытания, хотя Пасха и позади, а дело движется к Троице. Кстати, запланируй себе на двадцать четвертое мая поход в храм Христа Спасителя. Вот приглашение… — он полез в сумку, — на церемонию вручения Соборной премии… Это на случай, если мы разминемся. У меня будет сумасшедший день, полно работы…

— Ты еще и работаешь?

— А як же! Уже давным-давно шеф-редактор еженедельника «Доброе слово». И сейчас я, как говорят украинцы, припизднился. С утра нужно сдать на верстку материал. Так что пойдем поскорее…

Ксения вертела в руках серебристый конверт.

— Инесса тоже там будет?

— Приглашения получили все. Если она разрулит свои сложности с последним звонком, то будет. В отличие от всех нас, она живет по очень жесткому графику, соотнося работу в школе со службой по линии Академии фуршетов. Старается всюду успеть…

Ксения вздохнула.

Яснее Трешневу не высказаться.

— И разумеется, мы не должны забывать о нашем главном долге, гражданском и профессиональном. Мы во что бы то ни стало и всеми силами должны помогать расследованию обстоятельств гибели наших товарищей и по литературе, и по фуршетам — я имею в виду прежде всего Элеонору Кущину и Позвонка, то есть этого… Феофилова. Хоть и халявщик, но тоже, видишь, пал под бременем своей доброты. Представляешь, если бы он передал умыкнутую стерлядь сразу на стол в семью своей дочери… Выдумали себе моду травить живых людей! Нет-нет, у меня просто кусок не полезет в горло на будущих фуршетах, ежели я не помогу твоему Борису с его бригадой довести дело до наказания преступников… Так что давай завтра же пойдем по библиотекам и отыщем этот «Кизиловый утес». Начнем с Ленинки и Иностранки, продублируем Адриана, это не лишнее, а пока что пробей по Интернету, что это за шедевр такой. Ищи не только в «Гугле», но и в «Альтависте»…

Безупречная позиция человеколюбца! Интересно, чем ответила бы на эти трели Инесса?..

В своем пустынном дому Ксения включила телевизор, но и там напала на какую-то передачу, где пожилой джентльмен неторопливо каялся корреспонденту.

Да, говорил джентльмен, это моя вина — ввел его в книжный бизнес. Когда другие издатели увидели, как из воздуха люди делают огромные деньги, издавая каждые две недели новый детектив, родилось целое направление «писателей». Сегодня все книжные уличные прилавки забиты макулатурой. Это как если бы продавать алкогольные суррогаты на улице. Но на продажу ликеро-водочных изделий ввели акцизные марки, за торговлю подделками можно посадить или хотя бы оштрафовать. А вот за продажу литературной отравы нет никаких наказаний. Примерно сто тысяч человек (тираж «его» книг) каждые две недели получают порцию яда. Я несу перед Богом за это ответственность. Моя книга формально завершает цикл многолетней и серьезной борьбы. Я от своего так называемого соавтора очистился, мне б еще очистить от него прилавки — и было бы замечательно…

Ксения выключила телевизор и, делать нечего, села к компьютеру…

Действительно, Интернет — величайшее чудо современности. Сидя в полночь, дома, она через час узнала о романе «Kiził Kaya» и о его названии столько, сколько еще двадцать лет назад не узнала бы и за неделю сидения в библиотеках. И про его автора, офицера турецкой армии, совершенно уже мистически погибшего в возрасте тридцати семи лет, но успевшего войти в круг классиков турецкой литературы. Еще несколько лет после его смерти печатали все новые его произведения, в том числе этот роман…