Ярослав Питерский - Падшие в небеса

— А адвокат, разве адвокат не должен при этом присутствовать? — буркнул Вилор.

— Адвокат?! Позвольте вы же от него отказались,… - язвительно спросил следователь.

— Я отказался от того типа, которого вы мне подставили в качестве адвоката, но не от защитника. А этот человек, который уговаривал меня написать вам покаяние, в принципе не имеет права меня защищать,… - зло сказал Щукин.

— Право?! — Нахмурился Нелюбкин, он как-то противно вздернул бровями и, пристально посмотрев на Вилора серыми бусинками своих маленьких глаз. — Какое право?!!! Что ты тут о праве-то говоришь,… Щукин? Ты, что тут, думаешь, как в кино будет? Как в пьесах твоих поганых? Как в стишках? Насмотрелись американских боевичков и думаете, что тут вам чикагский суд?! Ты в России! И перестань мне тут пургу нести про права какие-то! Защитник тебе не нравиться?! Смотри, как бы не пожалеть потом! Раскудахтался! Как человека на тот свет отправлять, ты о правах-то ее и не думал? Пырнул ножом свою любовницу и о правах заговорил!

— Слушай ты,… гнида! Заткни свой рот! — вскипел Щукин. Он сжал кулаки и медленно приподнялся со стула. Нелюбкин явно не ожидал такой реакции и, отпрянув, потянулся рукой к кнопке звонка, что была прикручена на стене рядом со столом. Это был сигнал вызова конвоиров. Нелюбкин завизжал:

— Что сволочь в карцер захотел?!!! А ну сядь на место! — и хоть это был приказ, в голосе прокурорского прозвучала неуверенность. Через секунду в кабинет заскочили два конвоира. Они угрожающе кинулись на Вилора, но Нелюбкин замахал руками и примирительным тоном сказал:

— Спокойно, спокойно, я проверил сигнализацию. Не надо! Все хорошо, мы беседуем с подследственным! Вилор опустился на стул и низко склонил голову. Он понял, Нелюбкин попробовал с ходу психологически нокаутировать и показал ему свои возможности усмирения. Конвоиры недовольно вышли из кабинета. По их лицам было видно им тоже эти игры, с «ложными вызовами», были не по душе. Нелюбкин дождался, пока закроется дверь и, затем продолжил:

— Значит так. Будешь дергаться, я в следующий раз скажу, что ты на меня напал. Попробуешь что такое буцкоманда в этом сизо. Поверь эти парни профессионалы своего дела. Вилор смотрел себе под ноги и молчал. Он не хотел смотреть на этого человека, потому, как чувствовал, что может опять сорваться и наделать глупостей окончательно.

— Значит так, Щукин. Я тебе тут не буду вновь, все перспективы твои вырисовывать. Ты попал и попал серьезно, поэтому предлагаю — пиши чистуху, и я передаю дело в суд. Пятак получишь свой трудовой и лети на зону сизым голубем. Оттащишь срок, живи, как хочешь. Это лучший вариант. Не напишешь чистуху, по полной закрываю! И хрен ты выйдешь вообще! Понял? — Нелюбкин смотрел на Щукина, но тот не реагировал, — следователь, вздохнул и миролюбивым тоном добавил. — Я понимаю. У тебя сейчас шок, трудно,… во-первых: срок впереди,… во-вторых: ты ожидал тут увидеть правосудие по американскому стандарту. Это конечно печальное разочарование, но уж тут извините, что имеем, то имеем. И коль вляпался, тебе и тащить. А про права свои, я тебе советую, забудь. Конечно, я обязан допустить к тебе адвоката твоего, но, насколько я знаю, у тебя его нет и, вряд ли будет. Кто тебе его найдет? Так, что смирись и, давай, лучше поговорим по-человечески…

— А вы, умеете,… по-человечески? — огрызнулся Вилор.

— Ой, не надо мне тут на совесть давить! Не надо тут интеллигентских соплей! Думаешь, пришел тут неандерталец. Думаешь, я такой вот, тут, тебя допрашиваю, а сам необразованный болван, держиморда, ни хрена в русской душе не понимаю?!!! Ни хрена, кроме своих дел, не читаю и вообще сволочь и скотина?! Да я обычный человек, как и ты, как и миллионы, таких как ты и я в этой стране! Я ничем от тебя не отличаюсь! С той разницы, что работа у меня такая!!! Думаешь, я твоих стихов не читал?! Темный я?! Читал, знаю, более того, скажу, есть приличные! Ну, и что?! Что это дает тебе право, на какое-то особое отношение?! Ну, поэт ты… и что? Да ничего, так тебе скажу! Вы поэты, писатели, художники, должны понимать, что вы, такие же холопы, как и все! А то возомнили из себя гениев и пророков!

Начеркали стишков! А сами?! Кто такой Пушкин?! Гуляка и пьяница, бабник и мот! С царем все ругался, а тот денег ему давал, да уберегал от глупостей! А Пушкин, что?! Наплодил детишек, в карты все спустил и под пулю! А бабе его,… какого?!

Наташа потом за него отдувалась! А этот, другой,… гений русского слова — Федор Михайлович?! Уголовник и извращенец! Картежник со сдвинутой башней, шизофреник! Нет, все восхищаются,… а на самом деле-то, кто он был?! А Чайковский, педофил?! Знаешь, какую резолюцию царь на его деле написал, когда ему доложили, что он мальчика совратил? Нет?!!! А я знаю! Государь написал: в России жоп много, а Чайковский у нас один! И прикрыл его жопу! А так бы поехал на каторгу! Или вон, Есенин, алкоголик и психопат,…. черный человек это, что, поэма?! Это белочка, горячка просто, белая горячка у него была от алкогольного отравления! Он пил, не просыхая, несколько лет подряд! А Высоцкий?!! Наркоман и кутила! Кем восхищаются?! Кем вы себя возомнили? А?!!! Щукин?! — Нелюбкин вскочил со стула и, хлопнув по столу ладошкой, забегал по кабинету, как волк, в клетке зоопарка.