Себастьян Фолкс - И пели птицы...

Мой бесценный Джек, как ты?

Мы каждую минуту думаем о тебе и молимся за тебя. Спасибо за твои письма, они очень нас утешают. Так приятно знать, что ты бодр и благополучен.

Я должна сообщить тебе, что сегодня утром умер наш мальчик. Доктора говорят, что он не испытывал боли и был под конец очень спокоен. Они не смогли спасти его. Я видела его в больнице, но забрать его домой мне пока не разрешили. Я верю, что они ухаживали за ним до последнего, избавляя его от мучений.

Мне так жаль, что приходится сообщать тебе об этом, милый Джек, ведь я знаю, как сильно ты любил его. Мужайся. Ты все, что у меня теперь осталось, и я молю Бога, чтобы он вернул тебя домой невредимым.

Сегодня вечером я привезу нашего сыночка домой, похороны в пятницу. Я поставлю в церкви свечу от тебя.

Я еще напишу тебе, но сейчас у меня нет на это сил. Пожалуйста, береги себя и возвращайся ко мне.

С любовью, Маргарет.

Джек опустил письмо на землю и уставился прямо перед собой. Он думал: «Я не позволю этому подорвать мою веру. Его жизнь была прекрасной, радостной. Я буду благодарить Бога за это».

Он обхватил голову руками, чтобы помолиться, но горе взяло над ним верх. Слова благодарности не давались ему, он погружался в воющую тьму отчаяния. «Сыночек мой, — рыдал он, — сыночек мой ненаглядный».

В Альбер они прибыли в первую неделю июня. Саперов сразу отправили на передовую, а пехоте разрешили задержаться в городе, отдохнуть, причем муштры и инспекций здесь было меньше обычного, а рацион подозрительно улучшился, к нему добавились апельсины и грецкие орехи.

Капитан Грей, отправляясь на встречу с полковником Барклаем, занимавшим большой дом в западной части города, взял с собой Стивена.

— Человек он вспыльчивый, — сказал Грей, — но не судите о нем по манерам. Он настоящий боец. Обожает тяготы и опасность.

Говоря, Грей приподнял бровь, давая понять, что считает такое отношение к жизни изрядной глупостью.

Полковник разглядывал карту в импровизированном кабинете. Он оказался моложе, чем ожидал Стивен, впрочем, волосы, обрамлявшие худощавое, напоминающее мордочку хорька лицо, уже просквозила седина.

— Неплохой дом, а? — сказал Барклай. — Ну да не важно — когда вы, парни, полезете через бруствер, я буду с вами.

— Вы действительно собираетесь лезть с нами из окопов, сэр? — не без удивления спросил Грей.

— Еще как собираюсь, черт подери, — ответил Барклай. — За последние полтора месяца я напрочь отсидел задницу в компании штабных подлиз. Вечером того дня, когда подадут сигнал к атаке, я намереваюсь отужинать на полковом серебре уже в Бапоме.

Грей кашлянул.

— Это и вправду будет замечательным шагом вперед.

При разговоре с Барклаем шотландский акцент капитана усиливался.

— И знаете, с кем я буду ужинать? С командиром Второй индийской кавалерийской дивизии.

— Не знал, что в наступлении будет участвовать кавалерия.

— Конечно, будет. Мы пробиваем брешь, они вливаются в нее. На этом крепко настаивает Хейг.

— Понимаю. — Грей неторопливо покивал. — Позвольте представить вам лейтенанта Рейсфорда, он немного знает эти места. Возможно, вы помните, я говорил вам о нем.

— Да, помню, — подтвердил Барклай. — Эксперт по Сомме. Ну-с, вы добились, чего хотели, теперь придется отрабатывать.

Они вышли прогуляться по окружавшему дом парку, и Барклай принялся расспрашивать Стивена о характере местности. Грей предложил Стивену освежить память с помощью карты, и тот рассказал старшим офицерам о заболоченных берегах Анкра, о том, как на одном из них местность постепенно повышается в направлении Тьепваля, и о горном кряже на другом.

— Кряж Боярышник, — сказал полковник, — так его называют. Мы наступаем по этой линии от Бомон-Амеля. Но сначала там собираются заложить мину и проделать в кряже дьявольски большую дыру.

— Понимаю, — сказал Грей. — Однако это предупредит врага, а в его распоряжении находится созданное самой природой фортификационное сооружение.

Барклай взглянул на него с суровой жалостью.

— Мы доберемся до него первыми, Грей. Но это будет долгий день. Думаю, в зависимости от того, как пойдет дело, на каких-то этапах наступления нас могут бросить на усиление других частей.

— Но мы будем в первом эшелоне атаки?

— О да, — широко улыбнулся полковник. — Начнем на рассвете, будьте уверены. В полдень перегруппируемся, передохнем. А ранним вечером поднажмем, если понадобится, еще разок. Ваши бойцы готовы к этому?