Себастьян Фолкс - И пели птицы...

Вскоре они увидели огни деревни, разрозненные и тусклые, и освещенное окно прославленного слухами дома на западной окраине. Стивен почувствовал, как впиваются между ребрами пальцы Уира.

Ферма состояла из низкого кирпичного дома и расположенных квадратом стойл и сеновалов. Стивен прислонил мотоцикл к столбу ворот, Уир достал из кармана бутылку и жадно всосал виски.

— Послушайте, Рейсфорд, я не думаю, что мне это нужно. Посмотрите, какая тут грязь, убожество и…

— Бросьте. Вас ждет женщина, мягкая, добрая, вам будет хорошо с ней. Это вам не какой-нибудь обормот с винтовкой.

Он взял Уира за руку и повел его через двор. Подходя к двери, Уир споткнулся. Сделал еще шаг и задрожал.

— Черт, Рейсфорд, отпустите меня. Я лучше домой пойду. Мне это ни к чему.

— Домой? Домой? В полную крыс траншею?

— Если мы попадемся здесь какой-нибудь штабной крысе, нас расстреляют.

— Никто нас не расстреляет. Взыскание, может, и наложат. Понизят в звании. Возьмите себя в руки.

Они вошли в тускло освещенную комнату с печкой посередине. В ней сидела, куря трубку, старуха, кивнувшая им, когда они появились в дверном проеме. Стивен попытался заговорить с ней, но старуха покачала головой и указала пальцем на ухо.

— Я хочу уйти, — прошипел Уир.

Стивен сжал его запястье:

— Подождите.

Старуха повернулась к внутренней двери, хрипло крикнула что-то. Послышались шаги, женский голос. На темном пороге показалась женщина лет, пожалуй, пятидесяти.

— Я нынче никого не ждала, — сказала она.

Стивен пожал плечами:

— Моему другу не терпелось познакомиться с вами. Боюсь, он немного волнуется. Он хочет, чтобы вы были с ним очень терпеливы.

Говорил он так быстро, как мог, надеясь, что Уир не поймет его слов.

Женщина угрюмо улыбнулась:

— Ладно.

— У вас есть дочь, мадам?

— А вам что за дело?

— Насколько мне известно, она тоже…

— Это вас не касается. Скажите вашему другу, пусть идет за мной.

— Идите, — сказал Стивен и, подтолкнул Уира в спину, и тот испуганно заковылял в темноту за дверью.

Стивен повернулся к старухе, улыбнулся, поднес к губам воображаемый бокал и достал из кармана бумажку в пять франков. Старуха на негнущихся ногах удалилась в угол и вернулась с бутылкой вина и мутным стаканом. Стивен опустился на стоявший у печки стул, облокотился о дымоход, приветственно поднял, глядя на старуху, стакан и отпил горьковатого белого вина.

Ему хотелось, чтобы Уир узнал, что это такое — быть с женщиной, ощутил близость ее тела. То, что Уир мог умереть невинным, Стивена не заботило, важно было, чтобы его друг познакомился с процедурой, благодаря которой он появился на свет.

Избегнув смерти, Стивен перестал бояться чего бы то ни было. Существование, которое он вел наряду с другими солдатами, было слишком странным, слишком далеким от всего, что считалось естественным, выбирать в нем приходилось лишь между жизнью и насильственной смертью; градации более тонкие — любовь, принятие решений, доброта — представлялись излишними. В этой скудной действительности, составлявшей их с Уиром бытие, Стивен отдавал бесспорное предпочтение телу вдовой фермерши, оплаченному деньгами, полученными за убийства, нежели телу Уилкинсона с рассеченной снарядом головой, из которой ему на плечо вываливался низведенный до клеточного состояния мозг с сочившимися сквозь мембраны воспоминаниями и надеждами.

Стивен вытянул ноги — каблуки оставили бороздки на утрамбованном земляном полу. Он почти прикончил бутылку вина, изгнавшего из него последние остатки осторожности, последние воспоминания о полном фальши укладе и правилах поведения мирного времени. Он чувствовал себя постаревшим, усталым, но очень спокойным.

Старуха заснула. Стивен, тихо ступая, прошел в угол комнаты, достал из буфета вторую бутылку, наполнил стакан и сел дожидаться дальше в тусклом свете.

Уир возвратился дрожащим и бледным. Черные круги под его глазами различались даже в сумраке прихожей. Стивен уставился на него вопрошающим взглядом. Уир потряс головой:

— Идите вы.

— Нет, спасибо. Это ваша экспедиция. Меня та женщина не интересует.

— Она ждет вас. Идите, повидайтесь с ней, сукин вы сын. Вы все начали. Вам и заканчивать.

Взволнован он был сильнее, чем под артиллерийским обстрелом.

Стивена вдруг охватил страх.

— Что вы сделали? — спросил он. — Что вы там натворили, идиот бесноватый?

Уир тяжело опустился на стул, закрыл ладонями лицо.