Паоло Джордано - Одиночество простых чисел

Маттиа ничего не пришлось делать самому. Она взяла бокал из его рук и положила освободившиеся руки на свои бедра. Язык Маттиа оказался твердым. Она стала обводить его своим языком, настойчиво вынуждая двигаться, и в конце концов он повторил ее движения.

Довольно неловко они опрокинулись на бок. Одна нога Маттиа свисала с дивана, другую зажимало ее тело. Он думал о круговом движении своего языка, о его равномерности, но вскоре отвлекся, потому что лицо Нади, приплюснутое к его лицу, мешало сложному движению его мысли, как это случилось однажды с Аличе.

Руки его скользнули под майку Нади, и прикосновение к ее коже не вызвало неприятного ощущения. Они разделись, не отрываясь друг от друга и не открывая глаз, потому что в комнате было слишком много света и любая посторонняя вещь могла остановить их.

Пока Маттиа возился с застежкой на бюстгальтере, он подумал: вот и происходит. Наконец происходит, причем таким образом, каким он и не предполагал.

Фабио поднялся рано, выключил будильник, чтобы не разбудить Аличе, и вышел из спальни. Аличе лежала на его стороне кровати — одна рука выпростана из-под простыни, другая вцепилась в ее край — наверное, во сне она за что-то хваталась.

Он уснул совершенно обессиленный, но сон не принес облегчения — его преследовали какие-то кошмары, один страшнее другого. Чтобы избавиться от наваждений, нужно чем-то заняться, решил он: поработать, измазаться, вспотеть, заставить мышцы заныть от усталости. Можно было бы отправиться в больницу на внеочередное дежурство, но к обеду ожидались его родители — они приходили, как заведено, каждую вторую субботу месяца. Он дважды брался за телефон, думая позвонить им и отменить встречу — Аличе якобы нездоровится, но ведь потом они станут названивать каждую минуту, как всегда беспокоясь обо всем, придется снова объясняться с женой, и будет еще хуже.

В кухне он снял майку и попил молока, достав его из холодильника. Он мог бы сделать вид, будто ночью ничего не произошло, и дальше держаться, сохраняя спокойствие, как всегда в таких случаях, только на этот раз ему было уж особенно тошно. Кожа на щеках натянулась от высохших слез. Он ополоснул лицо над раковиной и вытерся висевшим рядом кухонным полотенцем. Потом посмотрел в окно: небо еще пасмурное, но вскоре выглянет солнце. В эту пору года всегда так бывает. В один из таких дней он повез бы своего сына на велосипеде по дорожке вдоль канала до самого парка. Там они попили бы воды из фонтанчика и посидели на травке хоть полчасика. Потом вернулись бы, но уже по улице, завернули бы на минутку в кондитерскую и накупили там уйму сладостей к обеду. Ему ведь не так много-то и нужно. Ему нужна просто нормальная жизнь, какую он всегда заслуживал.

Все еще в одних трусах, Фабио спустился в гараж, достал с самой дальней полки тяжелый ящик с инструментами, и на минуту стало полегче. Вытащив отвертку и гаечные ключи на девять и двенадцать миллиметров, он принялся методично, деталь за деталью, разбирать велосипед. Сначала смазал маслом все узлы, потом обтер проспиртованной ветошью раму. Сковырнув ногтем налипшие брызги грязи, почистил как следует середину педалей — щели, куда даже палец не пролезает. Собрал отдельные узлы, осмотрел и отрегулировал тормозные тяги, накачал обе шины, ладонью проверяя давление.

Отступив на шаг, он вытер руки и осмотрел свою работу с досадным отчуждением. Затем изо всей силы пнул велосипед ногой, и тот упал, сложившись пополам, словно животное. Одна педаль закрутилась, и Фабио прислушивался к ее гипнотическому шороху, пока наконец снова не наступила тишина.

Он хотел было уйти из гаража, но вернулся, поднял велосипед и поставил на место, попутно проверив, не поломал ли что-нибудь. И почему он не терпит беспорядка, не может выплеснуть из себя злость, накопившуюся в груди, не в силах ругаться, крушить все, что попадет под руку? Ответ ему был известен: потому что предпочитает сохранять иллюзию, будто каждая вещь находится на своем месте, даже если на самом деле это не так.

Погасив свет, он поднялся наверх.

Аличе сидела за столом в кухне и пила чай. Перед ней стоял только флакон с заменителем сахара. Она подняла глаза и смерила Фабио взглядом.

— Почему не разбудил меня?

Фабио пожал плечами, открыл кран и пустил сильную струю.

— Ты так крепко спала, — ответил он и, капнув средством для мытья посуды, стал тщательно смывать с рук черную жирную грязь.

— Теперь я не успею приготовить обед, — сказала она.