Алексей Филиппенков - Воронка

Трупы убитых французов растаскивались в наиболее глубокие воронки и закапывались слоем земли, перемешанной с камнями, кровью и тем, что лежало на поверхности. Тела немцев были отправлены в тыл для захоронения. Город был настолько маленьким, что с одного конца на другой можно было дойти за каких-то десять минут, и Вернера удивило, что за несколько разрушенных улочек сегодня полегло столько народу. В город вбежал уже батальон прикрытия, и безопасность опорному пункту была обеспечена.

Рядовой Гольц шел улицами разбитого города, которые вывели его на главную площадь. Некогда красивая площадь теперь лежала в руинах. От маленькой аллеи не осталось и следа. Фонтан в центре был разбит прямым попаданием. Через всю площадь извилистой змейкой тянулись траншеи, кое-где покрытые досками. Эта площадь совсем не похожа на ту, по которой Вернер гулял в Йене. Она была мертвой. Разрушенная церковь перед площадью давала понять, насколько это место было красивым, пока сюда не пришла война.

Вернер увидел деревянный ящик из-под снарядов и, почувствовав бессилие, опустился на него. Адреналин сражения постепенно выветривался и на первый план выходило осознание. Все его мечты испарились, и он все-таки стал тем, кем когда-то себя представлял, – он стал героем, но этим героизмом он не гордился. Реальный же героизм вызывал у него тошноту и слабость. Он наконец-то увидел реальность, и она была суровой, кровавой. Он увидел изнанку жизни, через которую прошел самостоятельно, взяв ответственность за себя и свои поступки. Подсознание уже не уничтожало Вернера своими обвинениями, а лишь беседовало с ним: «Я убил человека. – Он задумался. – А если он был чьим-то отцом и вскоре семье придется узнать трагическую весть. Я видел страдания Герхарда и не смогу смириться с тем, что принес такую же боль кому-то. Это война. Но… я спас жизнь другому человеку. Помни, что говорил Франсуа и совесть не будет тебя мучить. Бывают моменты, когда иного выбора просто нет. Если я отобрал у этого мира жизнь, то обещаю подарить ему новую достойную жизнь».

Вернер впервые стал задумываться о тех вещах, которыми раньше никогда не интересовался. Ему захотелось семью, детей. Он был одним из немногих, кто не потерял человеческого облика, в ком еще жили душа и надежды на будущее. Он не стал тем отважным героем, изменившим ход войны, не убил много врагов и не спас страну. Он увидел настоящую войну, которая окутала его своими лапами, только высвободиться из этих лап, будет почти невозможно уже никогда. Он – маленький Вернер, от которого ничего в этом мире не зависит. Кем бы он ни был в своих мечтах, но здесь он – обычный человек. Какие бы образы он себе ни придумывал и кем бы себя ни представлял, он всегда будет знать, что есть госпожа Реальность, и в любой момент она может прийти и показать ему, кто он на самом деле. Можно рассуждать о своем величии где-то далеко от войны, в тихой и темной комнатке, но реальность всегда следит за тобой. Жизнь – это не речка, мостик и луга. Это злая собака, бегущая за тобой всю жизнь, и она укусит тебя именно в тот момент, когда ты меньше всего этого ждешь. Что бы ты ни сделал в своей жизни, какие бы миллионы ты ни заработал, какую должность ни получил, умирать ты всегда будешь так же, как и любой бедняга, не имеющий даже корки хлеба. Заставь идти в атаку на пулемет президентов и королей всех стран, и все они будут умирать так же, как и Руди Байер, как Франсуа Дюфур, и все их требования и права исчезнут в одно мгновенье. Для кого-то война является концом пути, а для других – это уроки, которые, хочешь или нет, но ты выучишь. Вот что понял Вернер здесь, на войне. Он вечно чувствовал себя изгоем общества, думал, что он отсталый и не вписывается в этот мир. Два месяца назад Вернер не имел никакого понятия о своем месте в этом мире и война, протянувшая руки в каждый дом, мало заботила его. Он представлял войну романтичной, битвы он видел поэтическими страницами людской истории из мира «Илиады» Гомера. Он мечтал, спасая на войне незнакомую девушку, умереть во имя любви, но о войне и смерти тогда он знал столько же, сколько и о самой любви. Но некогда далекое чувство стало теперь целой жизнью.

Вернер поднял отяжелевший взгляд после бессонной ночи и увидел дерево, растерзанное снарядами, черное от огня, но живое. Он, как и всегда, грустно улыбнулся ему. Глаза этого стеснительного мальчишки по-прежнему выдавали детский максимализм и наивность. Его брови, как всегда, были чуть приподняты вверх, словно он нашкодил и признает это. Все его миловидное лицо было покрыто черной копотью, но источало жившую в глазах человечность. Целую ночь он прожил с единственной мыслью скорой смерти. В душе стало настолько спокойно, как не бывало никогда. Вернер опрокинул голову на руки, закрыв ладонями лицо.