Евгений Лукин - По небу полуночи ангел летел...

Но ничуть не сожалеет Фуражкин, что сегодня его высокий замысел не осуществился, что летучий ангел никуда не ринулся с Петропавловского собора. «Слава Богу, — думает Фуражкин, — слава Богу, что это не случилось сегодня, что все осталось на месте, и ангел все так же хранит под крыльями город, и волны все так же бьются о камни, и камни все так же вздыхают как будто живые».

И приходит Фуражкин к простому выводу, что всякая идея должна знать не только свое место, но и свое время, что среди нескончаемой вселенской пустоты всегда должна оставаться хотя бы одна неосуществленная идея, которая согреет своим огоньком холод нашего существования. И пусть усталый человек, замерзая на ветру, увидит вдалеке этот ангельский огонек и прошепчет озябшими устами:

Ксения (Питер). 22:10.

Вечеромв десять часов выбралась из дома. Светило солнышко, на улице никого, вид обалденный. Встретила свою компанию, имоего нового друга Осю. И начались наши приключения.

Потопали по каналу Грибоедова до храма Спаса-на-Крови, перешли через мостик, вышли дворами к Мойке. И тут сюрприз — мосты перегороженыдоблестной милицией. Как оказалось, праздничноешоупроводитсятолько для гостей и счастливчиков. Радилюбопытства мы дошли до следующего моста — там-то же самое. Короче, я в жутком расстройстве. Осяуговорил меня отправиться на Петроградскую сторону — типа, там все увидим, типа, там нас пустят. Действительно, не торчатьже во дворах всю ночь.

Добрались до Петроградской стороны. В районе Артиллерийского музея все оцеплено милицией — дальше дороги нет. Поинтересовались, когда начнут пускать? Получили ответ: приказано не сдавать позиции до шестиутра. Весело, однако! Артиллерийский музей окружен рвом. Несколько смельчаков попытались форсировать ров по трубам, а там — собаки голодные, судя по гавканью. Нет, собак, я не боюсь. Но вот плавать не умею, а лезть по трубам, чтобы к нимпопасть — небольшое удовольствие для среднестатистической девушки.

Пошли к зоопарку. По дороге я начала хныкать, что хочу домой в теплую кроватку. Но меня не отпустили. Сказали: лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном. В результате вышли мы на очередное заграждение из грузовиков. Нам повезло — добрый дядечка разрешил залезть на бампер. Расположившись с комфортом, мы с Осей наблюдали зеленые лучики лазерного шоу над тем куском Невы, который был доступен нашим взорам. Сначала это показалось красивым — лучики то прямые, то перекрещиваются, то превращаются в маленькие светящиеся кружочки. Но через десять минут все приелось. Позвонила бабуле и узнала, какую красотищу она видит по телевизору — не то, что мы, несчастные и замерзшие. Чуть не разрыдалась.

Досидели на бампередо самого конца, затем отправились в гости к Осе. Благо — он живет недалеко. Поели, выпили. И, сыграв партию в уголки, отправились провожать меня домой. Было пять часов утра. Мы шли пешком по местам праздничных событий. Телевизионщики собирали оборудование, дворники убирали мусор, оставленный на трибунах. В общем, побывали там, где сидели высокопоставленные гости и куда нас недавно не пустили.

За ночь я отсняла немало кадров на фотопленку. Если что-нибудь получится, выложу в альбоме. На альбоме сделаю надпись: вот так отмечали 300-летие города коренные петербуржцы!

Заезжий наблюдатель (Москва). 23:36.

Господа питерцы! Складывается впечатление, что вас обманули. Обещанные горожанам японские пляски прошли без горожан. Честно скажу, не фанат я массовых гуляний, но люблю действа в стиле «хай-тэк». И дрогнула моя душа, приехал я на шоу. Увы, смотреть было не на что — разве что на глухие брандмауэры в духе Достоевского. Грустно мне стало, потому что ощутил плевок в душу Петербурга. Пришлось возвращаться в первопрестольную, несолоно хлебавши. А в целом, спасибо — дворникам за чистоту, милиционерам за вежливость, питерцам за гостеприимство, природе за хорошую погоду.

Церковный сторож (Питер). 0:00.

Люди, петербуржцымои родные, давайте забудем, давайте простимим, что оставилинас на обочине нашего праздника, что далипочувствовать себя чужими в своем городе, что посчиталинас недостойными, аглавное — себя простим за терпеливость свою, за бесхребетность! И, простив, почувствуем себя жителями Великого Города, самогопрекрасного на земле, и будем считать себя самым фееричнымегоукрашением! Люди, давайте любитьнаш Великий Город. Он не виноват. Он сам терпел.