Станислав Гагарин - По небу полуночи ангел летел

С окружной дороги они свернули на Ярославский тракт, и капитан вспомнил о том, как Лидия не раз просила отвезти ее в Сергиев Посад, жене давно хотелось побывать на месте проживания всерусского патриарха.

«Теперь он в Москву перебрался, — подумал капитан, — а мы так и не удосужились съездить…»

Чуть защемило сердце, колыхнуло душу чувство вины перед Лидией, он помыслил о соотношении двух вин, которые отягощали его совесть, той, что возникла от невыполненного обещания, и едва помаячившей в окаеме, еще и не осознаваемой вовсе, а все же неотвратимо надвигавшейся на Ярослава с каждым исчезавшим под капотом «Спутника» асфальтовым километром.

Теперь он перестал следить за дорогой и сел вполоборота, смотрел, не отрываясь, на подхватившую его в Лесном Городке таинственную незнакомку.

Нимало не смущаясь, пристального взгляда капитана, она играючи вела машину, с легкой бравадой обходила тех, кто не торопился и подавал вправо, в ее манере управлять автомобилем была некая пренебрежительность к процессу, и за этим скрывались, Ярослав знал, высокие мастерство и классность.

В Москву он приехал с Лидией третьего дня. Коллегию министерства назначили на вторник, и Ярослав собирался вылететь из Владика воскресным днем, чтоб разом разрешить дела и поскорее возвратиться на коробку, уже почти снаряженную к рейсу.

Но Лидия вдруг подкрутилась, сумела взять в конторе отпуск и с билетами сообразила, уговорила Ярослава вылететь на запад в среду.

Капитан не возражал, ему нравилось ездить вместе с женою, такое редко случалось в их несуразной жизни, когда Ярослав на шесть месяцев уходил в море. Бывали, конечно, рейсы и покороче, только однажды пришлось Лидии ждать возвращения капитана целых два года, две дюжины месяцев, семьсот пятьдесят дней…

Ему подумалось, что находясь в Москве с женою, он будет чувствовать себя спокойней. Не надо думать о ежедневных выходах для звонка на Владик, с которым разница во времени большая, ходить по скудным магазинам в поисках подарков, тревожиться от того, что Лидия сейчас волнуется, он знал, за капитана, на краю земли, в городе, который хоть далеко и недавно еще закрытый, но все одно нашенский, а чей же еще…

Присутствие жены снимало с капитана многие житейские заботы. Появлялось, правда, новое неудобство — гостевать у жениных родных, так бы Ярослав гостиницей обошелся. Но Лидия гордилась тем, что когда-то была москвичкой с временной, правда, пропиской, и утверждала себя, останавливаясь у младшей сестры, удачно вышедшей замуж, срезав на студенческом еще повороте желторотого парнишку из МИМО.

«Зацепилась в МИМО — не проходите мимо», — резвилась Лидия, когда рассказывала новым знакомым, да и старые слыхали про это не однажды, историю золушки из вятской деревушки, которая блистала по разным там европам, сопровождая мужа-полиглота, обладавшего к тому и журналистским даром.

Ярослав поначалу морщился, порой наедине выговаривал Лидии, ему казалось, будто она завидует сестренке, сам-то он мог взять ее с собой лишь в каботажный рейс, когда ходил за рыбой в Берингово море, только это вовсе не похоже на Лазурный берег. Его обижали рассказы Лиды о шикарной жизни заграничного свояка, чудился извечный упрек ему, Ярославу, неспособному перепрыгнуть капитанскую планку и увезти благоверную в Сидней или хотя бы в занюханный ныне, а когда-то тянувший на юго-восточный Париж — Сайгон.

Правда однажды им помаячила тоже валютная жизнь за границей, Ярослава хотели послать в Веллингтон представителем министерства, уже и бумаги собрали, но тут приключилась история с субмариной, и ехать пришлось вовсе в иные, не новозеландские кущи.

Сейчас свояк заматерел, в европы катался по случаю, а больше обозревал события, объяснял печатно и с телеэкрана who как говорится, is who и что того или иного «ху» за намерения в отдельности и каковы у всех, значит, «ху» вместе.

Имели родичи престижную квартиру на Кутузовском проспекте, катались в фиолетовом «вольво», держали и двухэтажный домик в трех шагах от Минки, в уютном дачном городке, законно называвшемся Лесным.

Младшая сестра Лиду Ярославову любила, тут уж капитан не сомневался, за мать ее почитала, искренне радовалась появлению приморцев. Если хозяева жили на даче, то отдавали им кутузовское логовище со стенами под четыре метра, а коли по времени оставались в Москве, то капитан с супругой владели всем особняком, от него и до электрички было рукой подать.