Инго Шульце - 33 мгновенья счастья. Записки немцев о приключениях в Питере

«Вы видели „москвич", тот, красный?» — спросил Грефе, рассматривая низкий лоб Лоренцена с кромкой густых волос. В нем было что-то от ежа или крота.

«Я спрашиваю себя: как ему удалось заполучить такую штуковину, даже если он снабжает финнов и янки, как и нас?» Грефе потер сухие руки.

«А дальше?»

«Теперь он носит на запястье золотую цепочку, как австрияки. — Грефе скрестил на груди руки. — Теперь он думает, что он что-то собой представляет».

«А потом вы проделали это с деньгами?»

«Да. Потом я проделал номер с деньгами».

«Сколько? — спросил Лоренцен. — Пятьдесят?»

«Да. Я прибавил еще десятку, шестьдесят».

«А потом вы заставили его петь?»

«Да. За шестьдесят марок, я ему сказал…»

«Ах, марок!» — перебил его Лоренцен.

Грефе улыбнулся. «Ну да».

«Народные песни?» — спросил Лоренцен.

«Да все подряд. Хиты, попсу…»

«И при этом Жигулин ремонтировал вещь?»

«Да, и пел».

«При всех?»

«Да. Маша тоже аплодировала».

«Он вас надул! — заявил Лоренцен и откинулся на спинку кресла. — И как надул!»

«Откуда мне было знать, что он… в клубе на острове ваньку валяет? — Грефе расставил ноги. — Он еще и танцует!»

«Так сказать, в придачу», — сказал Лоренцен; он глядел на Грефе снизу, опустив подбородок на грудь.

«Да».

Лоренцен наклонился к переговорному устройству. «Маша, пришла машина?»

«Все о’кей».

«Спасибо, — сказал Лоренцен, встал и открыл шкаф. — В следующий раз мы придумаем что-нибудь вместе».

Грефе застегнул пиджак и взял пальто.

«Имеет смысл поговорить с ним?» — спросил Лоренцен.

«Да. Я не знаю».

Лоренцен засунул браунинг в карман.

«Вы ведь тоже идете? — Он смотрел на Грефе, наморщив лоб. Линия волос при этом еще больше надвинулась на глаза. — Я заказал в „Чайке" столик в углу».

Грефе открыл ладони, будто ловил мяч, и затем сказал: «С удовольствием».

Лоренцен еще раз наклонился. «Маша, скажите им, что мы сейчас идем. Пусть они, черт возьми, глаза разуют, Маша, скажите им это! Слышите, Маша?»

«Снято», — сказала Маша.

Раздался щелчок, когда Лоренцен выключил переговорное устройство. Грефе вздрогнул.

«После вас», — сказал Лоренцен и пропустил Грефе вперед.

ГЕНРИ ДЖОНАТАН Ингрим около одиннадцати утра зашел перекусить в ресторан на Невском, чтобы упредить возникающее чувство голода. Лучше уж утолить его сразу, чтобы потом целый день быть свободным. Через полчаса он вышел, подкрепившись, заглянул в несколько магазинов и даже нашел, что стоило бы купить. В половине первого он зашел в ресторан на Невском, потому что кто же знает, скоро ли он найдет другой. От шницеля он, к собственному удивлению, отхватил только краешки и велел принести счет. Тут он снова вспомнил о том, что надо бы перекусить.

И у него все еще оставалась свободной большая часть дня.

«КТО ТАМ?» — спросил я и попытался как можно более бесшумно надеть брюки. Девять утра. Уже с середины июня не было горячей воды, а по утрам, чтобы выползти из постели, мне нужна, по крайней мере, влекущая перспектива душа. Когда задергалась ручка двери, я вздрогнул.

«Кто там?» — снова крикнул я, уже громче, как меня учил хозяин квартиры. Я решил не открывать, если не ответят, и удовольствовался тем, что застегнул среднюю и верхнюю пуговицу брюк. Поскольку я слышал шарканье ног на лестничной площадке, то и мой вопрос должен быть там слышен. Я натянул рубашку, открыл оба замка первой двери и крикнул, на сей раз уже сердито: «Кто там?»

«Привет!» — раздался ясный женский голос, который мог бы украсить любой хор.

«Коммунистка», — промелькнуло у меня в голове. И я тут же заглянул в глазок наружной двери. Словно бы шутки ради она приблизила расплывшееся лицо к моему иллюминатору. Огромный рот открылся.

«Доброе утро, доброе утро!» — закричала она своим звонким, как колокольчик, голосом. Она пришла отомстить. Возможно, она была вооружена. Не случайно все говорили, что она с приветом, сумасшедшая, одержимая. И вообще, откуда у нее мой адрес? И как она попала в дом, не зная цифрового кода? Не нужно считать ее безобидной, это может мне дорого обойтись.

«Что вы хотите?» — прокричал я и слишком поздно заметил, как неуверенно звучал мой голос.

«У меня есть статья для вас», — ответила коммунистка все еще вполне приветливо.

Вообще-то, я чувствовал к ней расположение, к этой бойкой тетке, при виде которой, когда она являлась в редакцию, все закатывали глаза. Со звездочетами, прорицателями, провозвестницами конца света обходились лучше. Еще ни разу мы не напечатали ни одной ее строки. Еще ни разу! Ясно, что у нее наконец лопнуло терпение. Связь между милицией и коммунистами, как все говорили, функционировала отлично, так что она при желании могла без особых трудностей получить доступ к любой информации и даже к оружию. Из этого нужно было исходить.