Жозеф Кессель - Всадники

– Почему? – вопросительно посмотрел на него Уроз.

– Пуштуны занимают всю дорогу, их стадо – это все равно, что туча саранчи, и к тому же они с оружием, – пояснил Мокки.

– Дорога принадлежит всем прохожим, – не согласился Уроз. – Ступай!

Мокки вобрал голову в плечи и повиновался.

А поток пыли уже поглотил их и двигался дальше. Они не видели ничего. Слышны были лишь неясный топот со всех сторон, позвякивание металла, негромкий говор людей, но громче всего – ржание, блеяние, крики ослов, верблюдов, лай собак.

Зирех подбежала к Урозу, обхватила обеими руками его правую ногу и закричала:

– Я тебя умоляю, хозяин, свернем хотя бы на обочину.

– Почему? – недовольно тряхнул головой Уроз.

– Пуштуны всегда едут по самой середине дороги, – попыталась объяснить Зирех. – Они считают, что иначе их постигнет неудача.

– Я тоже так считаю, – нахмурился Уроз.

На лицах их оседало все больше пыли. И эта пепельная маска еще больше усиливала на лице Зирех выражение страха. Она простонала:

– Горе мне, дочери малого кочевого народа. Они растопчут меня ногами.

– Делай, как считаешь нужным, я тебе разрешаю, – снизошел Уроз.

Женщина поцеловала его в щиколотку и в три прыжка оказалась в канаве, идущей вдоль дороги. Мокки тоже кинулся было к этой хрупкой, тщедушной фигуре, но остановился на полпути.

– Иди, иди, – кинул ему Уроз презрительный взгляд.

Мокки присоединился к Зирех, взял ее за руку и почувствовал, как она дрожит в его огромной ладони.

– Смотри, – крикнула Зирех. – Твой хозяин поехал дальше. Он не иначе как с ума сошел.

– Просто он гордый, – отозвался Мокки.

– А чем это он гордится? – вновь вскричала Зирех. – Что он, настолько богат?

– Это не имеет значения! – объяснил Мокки. – Во всех трех северных провинциях нет чопендоза лучше его, и к тому же он сын великого Турсуна.

Зирех ничего не знала о бузкаши и о его славных героях. Когда она увидела, что при этих словах на лице саиса проявились те же чувства, какие она испытывала по отношению к «большим кочевникам», Зирех почувствовала что-то вроде обиды. Никто, никто в мире не мог сравниться с господами пуштунами!

– Чопендоз он или нет, мне на это наплевать, и если его порубят в куски, мне и на это тоже наплевать, – возразила она. – Но он не имеет права подвергать опасности твоего коня.

Мокки почувствовал, как кровь прилила ему к голове.

– Джехол не мой конь, – не согласился он.

– Этот конь создан для тебя, – воскликнула Зирех, и в голосе ее саис почувствовал какие-то почти дикарские ярость и упрямство.

Она прижалась к Мокки и тихо добавила:

– На лугу перед чайханой ты был прямо как принц.

Уроз по-прежнему ехал на Джехоле по самой середине дороги, привстал правой ногой в стремени, прикрыл глаза рукой и остановил коня. В ту же секунду Зирех отпрянула от Мокки, как испуганный зверек, и закричала:

– Вот они! Вот они!

Из глубины пыльного облака появился караван. То была лишь головная его часть, но и она уже занимала всю дорогу вместе с обочинами. Сквозь шевелящийся полог пыли, сквозь образовавшиеся по воле ветра прогалины Уроз, восседавший на коне, и Мокки с Зирех, стоявшие рядом с дорогой, увидели за передними рядами каравана главную часть стада. У него не было конца. И формы тоже не было. Стадо заполняло всю долину, от края до края. Ни Уроз, ни Мокки, ни даже Зирех никогда не видели такого стада. Казалось, гигантская река в половодье катила на них свои шерстистые волны. Из-за осевшей на них пыли и лошади, и мулы, и ослы, и рогатый скот выглядели особенно мохнатыми.

В этом море скота были свои течения, остановки, замедления и ускорения. То и дело слышались лай, крики, хлопанье кнутов. Пастухов и собак, руководивших движением, не было видно – настолько плотно их закрывала пыль. Что же касается всадников, то из пыли выглядывала обычно только верхняя половина человека на верхней половине лошади. Над этой плывущей массой величественно возвышались только верблюды. Они шагали по два в ряд плотными цепями. Вьючные и беговые, увешанные тюками с палатками, ярким скарбом, коврами, паланкинами с целыми семьями – все они шли одинаковой походкой: ленивой и высокомерной. На длинных, гибких шеях раскачивались кричащие, дикие морды. Впереди шли самые крупные и самые сильные. На них были удивительные украшения. Сверху донизу они были увешаны яркими бантиками, бахромой, лентами, помпонами, сетками и пучками перьев. При каждом их шаге слышался звон привязанных к этим украшениям бубенчиков. И они шли, шли вперед, эти полусонные, мохнатые и напыщенные драконы, раскачиваясь, как на волнах, над пыльным потоком каравана.