Кирилл Гольцов - Остановка последнего вагона

— Вот, помни… всё…

С надрывом произнесла Маша и ловко ухватила меня испачканной рукой за шею.

В первое мгновение я непроизвольно с отвращением дёрнулся, но потом сообразил, что эдак она меня всего вымажет, что будет весьма неуместным в аэропорту и точно привлечёт лишнее внимание. Поэтому я постарался расслабиться и, повинуясь движению кисти девушки, нагнулся к растрескавшемуся кафелю стены, где неровно было выведено — 2 6 2 4. Последняя цифра оканчивалась длинным мазком вниз, словно подводя черту всему произошедшему, и в следующее мгновение Маша стала смазывать надпись ладонями с некрасиво растопыренными пальцами, начав неприятно подвывать.

— Я всё запомнил, не волнуйся. Чем мне тебе помочь? — сказал я, но девушка меня неожиданно резко оттолкнула, пару раз дёрнула дверь, потом щёлкнул замок и Маша, подтаскивая одну из ног и чем-то теперь напоминая зомби из фильмов ужасов, побрела к выходу. Тут что-то мелькнуло в большом зеркале напротив, и я снова увидел свою призрачную девочку. Она отрицательно качала головой и показывала мне жестами, чтобы я не шёл за Машей, которая, привалившись к косяку двери, пробормотала:

— Меня не будет, когда вы взлетите, а сейчас я иду подальше отсюда.

Вдруг вокруг неё всё потемнело, и длинные зловещие тени накрыли образ девушки, словно уже вычёркивая из жизни и перенося в другую реальность. Казалось, что из воздуха соткалась другая дверь — совсем не та, в которую Маша вошла несколько минут назад, а ведущая по совершенно другому пути — мрачному и неотвратимому. Звуки отдалились и погрузили всё вокруг в торжественную и нереально-глубокую тишину. Пространство стало словно сужаться, раскручиваться и всасываться куда-то за дверь, образуя гигантскую спираль из света и теней, которая, кажется, могла ненароком затронуть и меня. Это напугало, но не успел я сделать и пару шагов назад, как Маша снова закашлялась, словно разорвав эту зловещую магию и вернув реальность на место, а потом медленно скрылась в коридоре. Больше я девушки не видел, но часто вспоминал о ней впоследствии, особенно почему-то, когда смотрел жирные женские пальцы. Это неизменно ассоциировалось у меня с выводимыми девушкой цифрами и предвкушением чего-то нехорошего и неотвратимого.

Отвернувшись от двери, я увидел своё отражение в зеркале — настороженное и какое-то отрешённое. В ярком свете ламп на меня смотрел какой-то незнакомец с неряшливо измазанным подбородком, и, включив воду, я долго стоял и обмывался, пока не почувствовал себя лучше. Потом несколько раз ополоснул лицо ледяной водой, тщательно вытерся платком, привычно проигнорировав воздушную сушку, и снова взглянул на отражение. Теперь всё было намного лучше, только глаза как-то раскраснелись и помутнели, словно я приболел или долго сидел за компьютером. Не очень приятное зрелище, но объяснимое и обыденное — пожалуй, в душе всё гораздо хуже, но этого, к счастью, не видно со стороны.

Моя призрачная спутница теперь смотрела на меня только из зеркала, постепенно уменьшаясь в размерах и втягиваясь в невидимую, но нереально далёкую точку. Свечение становилось всё бледнее, потом мелькнула крохотная вспышка, и всё пропало, оставив только меня одного с тем, что случилось и ждёт впереди. Произошедшее не прибавило мне уверенности и представлялось отнюдь не самым хорошим предзнаменованием поездки, однако несколько успокаивало здесь то, что тени и призрачная девочка не обманывают и теперь у меня есть целых две капсулы. Даёт ли мне это что-то или наоборот накладывает дополнительную ответственность? Этот вопрос, кажется, становился для меня уже какой-то навязчивой идеей. И почему именно я, а не любой другой из нашей компании, на роль кого, как мне казалось, больше всего подходили Анатолий? Наверное, сейчас невозможно получить никаких ответов, а лишь смиренно ожидать развития событий, робко надеясь, что теперь они принесут лишь только хорошее, так как лимит негатива и страха казался мне с лихвой исчерпанным — во всяком случае, здесь.

Выдохнув и оттолкнувшись от мокрой раковины, я медленно побрёл в сторону двери, и, миновав коридор, снова окунулся в шум и суету зала. Некоторое время я опасливо озирался, вполне обоснованно беспокоясь, что увижу Машу, бьющуюся в истерике где-нибудь посередине скопления зевак, указывающих на меня работникам милиции как на маньяка, доведшего девушку до такого состояния в мужском туалете. Но всё, как ни странно, было тихо. И это не успокоило, а, скорее принималось, как данность и оправдавшиеся надежды на какого-то другого. Сколько прошло времени и не разыскивает ли меня уже повсюду Анатолий с его людьми? Я прибавил шаг и вскоре увидел Лену и остальных, стоящих примерно на том же самом месте. Значит, наверное, всё в порядке — если это определение применимо к происходящему.