Кирилл Гольцов - Остановка последнего вагона

— А почему это мы летим в эконом-классе? — спросил Александр, с трудом протискиваясь по салону с рассаживающимися пассажирами.

— Это чартерный рейс и здесь вообще нет бизнес-класса, — развёл руками Анатолий, а меня больше всего беспокоило то, сколько я смогу просидеть в кресле до тех пор, пока мне понадобится отлучиться в туалет или воспользоваться по назначению бумажным пакетом.

— Интересно, не будет задержек? Я как-то в самолёте провела почти полтора часа в духоте, пока нам дали разрешение на взлёт, — прошептала Лена, усаживаясь к окну и откидываясь на спинку. — Не знаете, зачем во время взлёта и посадки просят держать открытыми иллюминаторы?

— Ни малейшего понятия, — выдохнул я, падая рядом и тут же застёгивая ремни безопасности. — Вы не обидитесь, если я помолчу — очень боюсь открывать рот, подташнивает.

— Да, да. Вы извините — я, когда нервничаю, всегда много болтаю, — Лена вздохнула и тут же возмущённо обернулась назад. — Эй, нельзя ли поаккуратнее?

Как оказалось, Александр, схватившись руками за спинку сиденья, случайно дёрнул её за явно нарощенные волосы.

— Ну, извини!

Казалось, что время в салоне будет тянуться невыносимо медленно, однако неожиданно этого не произошло. Вскоре ярко вспыхнули экраны, закреплённые на потолке в проходе, и я было настроился на просмотр какого-нибудь художественного фильма или на худой конец инструкций по безопасности, но всё оказалось гораздо интереснее и практичнее. Информация, сменяясь, показывала температуру за бортом, текущую скорость, высоту относительно уровня моря, оставшееся и пройденное время пути. На экранах даже можно было увидеть красивую карту с обозначением маршрута, где вертелся крохотный самолётик, а пунктирная линия вела в сторону Сицилии.

Пока я всё это разглядывал, девушки-проводницы изящно продемонстрировали запасные выходы и правила пользования жилетами, а потом мы долго ездили по взлётной полосе. Я закрывал глаза и, когда двигатели начинали реветь слишком громко, был уверен, что мы уже взлетели, однако самолёт по-прежнему кружился на земле. И, когда мне уже самому захотелось поскорее подняться ввысь, «Боинг» оторвался от земли и, сделав полукруг, взял курс на Сицилию.

— Вот так, наше путешествие начинается, — мягко произнёс Анатолий, высовываясь между креслами и подмигивая. — У всех всё в порядке? А то вон там девушка несёт поднос с сосательными конфетами.

Я хотел что-то ответить, а потом неожиданно понял, что чувствую себя намного лучше и теперь, когда мы были в воздухе, кажется, все страхи и сомнения остались где-то там, внизу, в Москве. Электронные часы показывали, что мы вылетели с задержкой всего в семь минут, и я тут же подумал о Маше, которая умирает сейчас где-то там, во мраке города и, возможно, шепчет слова прощания с нами или молит о пощаде. Мне очень хотелось, чтобы у неё всё сложилось хорошо, хотя это и вряд ли было возможно, но тем не менее я усердно попросил про себя кого-то неопределённого, но властного, поддержать её и помочь ей. Хотя скорее всего, независимо от происходящего, по возвращении в столицу, если оно вообще суждено, мне вряд ли удастся узнать о том, чем завершилась история Маши — разве что какое-нибудь банальное и ничего не значащее объяснение. Почему-то я был уверен, что в любом случае она не вернётся на работу, а об её личной жизни я вообще ничего не знал. Даже те истории, которыми девушка делилась со мной в кафе, могли не иметь ничего общего с правдой, хотя с другой стороны, и врать Маше не имело никакого смысла. Хотя если задуматься, то вообще как таковой правды быть не может, а лишь взгляды на что-то разных людей, которые так же могут кардинально меняться под настроение, интересы и со временем. И неожиданно я понял, что в последние дни помимо капсул и теней в моей жизни произошло очень много необычного, начиная с этого самого полёта, который всего лишь вчера был попросту немыслим. Эта мысль странно проникала в сознание, убаюкивая и в то же время как-то возвышая и заставляя себя чувствовать теперь частью чего-то такого, что раньше проносилось мимо меня и было недоступным, а сейчас стало практически привычной реальностью. Мои губы невольно разжались и прошептали:

— Как всё непривычно.

— В жизни происходит много всего странного и необъяснимого, — кивнул головой Анатолий, ещё больше выдвигаясь между креслами. — Вот, например, мой знакомый Николай приобрёл как-то хороший домик с участком, и каждую ночь ему являлся призрачный козёл. Не пугал, завывал или что-то в таком роде, а просто бродил по пустому дому, но именно это молчаливое соседство, как я понял, и составляло основной ужас. Поверьте, у меня нет ни малейших причин не доверять словам этого человека, поэтому, пожалуй, я склонен поверить ему на слово, хотя сам ничего подобного не видел.