Джулиан Барнс - Love etc

Но в жизни ведь есть много запутанных вещей, разве не так? Например, можно не любить своих друзей. Или, скорее, любить их и не любить одновременно. Не то чтобы я продолжал считать Оливера своим другом, конечно нет. Хотя он очевидно все еще считает меня другом. Видите, еще одна проблема: А считает, что Б его друг, тогда как Б не считает А своим другом. Если хотите знать мое мнение, дружба может оказаться более запутанной штукой, чем брак. Я хочу сказать, что для большинства людей брак означает – поставить все на карту, так ведь? В тот миг, когда ты ставишь на кон всю свою жизнь, когда говоришь – вот он я, вот все, что у меня есть, я отдам тебе все, что имею. Я не имею ввиду мирские ценности, я имею ввиду сердце и душу. Другими словами, мы думаем сорвать банк, так ведь? Может нам и не удастся сорвать банк, скорее всего нет, или мы можем заполучить весь выигрыш на какое-то время, а потом довольствоваться и меньшим, но мы знаем, что эта сумма где-то существует, вся, целиком. Раньше это называли идеалом. Думаю теперь мы называем это целевой установкой. Так что потом, когда дела идут хуже, когда цифра упадет ниже установленных, скажем пятидесяти процентов, вы заключаете то, что называется развод.

Но с дружбой все не так то просто, да? Вы повстречали кого-то, кто вам нравится, вы проводите время вместе – и вот вы друзья. Но нет церемонии, на которой вы объявляете себя друзьями и нет целевой установки. А иногда вы дружите только потому, что у вас общие друзья. Есть друзья, которых вы долгое время не видели, а потом вновь пересекаетесь и все продолжается с того места, на котором прервалось. Есть друзья, с которыми приходится начинать все заново. Вы не можете заключить развод. Я хочу сказать, что можно поссориться, но это другое дело. Так вот, Оливер просто думал, что мы можем продолжить с того же места, на котором все прервалось – даже не так – с того момента, который предшествовал разрыву. Тогда как я хотел прийти и посмотреть.

Увидел же я, в общих чертах, вот что. Я спрашиваю, что он будет пить, он говорит – Скаллсплиттер. Я спрашиваю как насчет Белхавен Уи Хэви. Он насмехается надо мной, потому что считает педантом, у которого полностью отсутствует чувство юмора. «Шутка, Стюарт. Штука». Отсюда вывод: Оливер не знает, что действительно существует пиво, которое называется Скаллсплиттер. Его производят на Оркнейских островах и оно обладает удивительно нежным вкусом. Кто-то сказал, что оно чем-то напоминает фруктовое пирожное. Виноградный привкус. Вот почему вместо него я предложил Бэлхавен. Но Оливер ничего этого не знает, и ему и в голову не пришло, что я могу знать. За десять лет я мог узнать кое-что еще, кроме того, что знал раньше.

Оливер: Так чего, по вашему мнению, стоит мой приятель-толстосум? Отвечая на этот вопрос, как и на многие другие, можно воспарить, а можно отнестись к нему приземленно, и пожалуй впервые вы поймаете Оливера на том, что, застегнув липучки на креплениях, он скатится вниз, подобно демократическому большинству. La rue basse, s`il vous plait. Мы не обсуждаем здесь нравственное величие упомянутого индивидуума, а желаем получить грубые факты. Набит ли Стюарт зелеными? Пока мы вместе осушали бокал за бокалом и утоляли жажду, я, из чистого такта, не лез с въедливыми расспросами о его пребывании в Земле Свободных, но мне пришло в голову, что если денежное море плескалось у ног его подобно венецианскому приливу, он мог бы, словно какой-нибудь Медичи – переключаясь с одного полиса на другой – облагодетельствовать меня золотыми. Случается, что художнику не стыдно сыграть свою извечную роль получателя подаяний. Связь между искусством и страданием – это позолоченный шнур, который может стеснять довольно сильно. Новый день – новая скорбь.

Да, я сознаю, что в мире дотошных постовых с их квитанциями, Пугинескных [42] Августус Уэлби Нортмор Пугин, 1812-1852 – известный английский архитектор, работал в неоготическом стиле лож для дачи свидетельских показаний, узловатых рук, возложенных на Библию, в мире Поборников Правды, Стюарта нельзя назвать в строгом смысле этого слова толстосумом. Уж скорее очертания его тела наводят на мысль о выжиманиях в спертом воздухе спортзала или духовной тщете домашнего велотренажера. Возможно он посещает парочку индийских клубов, подвывая записям Фрэнка Айфилда. Не берусь судить. Все, что из меня можно выжать, это иронию.

К тому же, как вы могли заметить, я питаю большое уважение к субъективным истинам – более ощутимым, более надежным истинам, чем истины объективные – и согласно этому критерию Стюарт был, остается и навсегда останется толстосумом. У него душа толстосума, у него принципы толстосума, и думаю его банковский счет тоже счет толстосума. Пусть вас не обманет его подтянутая оболочка, выставленная ныне на всеобщее обозрение.