Рано утром Гайнан снес мешок на парадную лестницу и спрятал среди хлама. Несколько монет взял — не удержался — для покупателей-коллекционеров в качестве образца товара. Сразу завернул в тряпицу и сунул через распоротый по шву карман пальто в его подол. С глаз пасынка подальше. И так уж за каких-то пяток случайно прихваченных ранее монеток грозился в милицию заявить.
Да вот сам и попал туда. А-ля-мафо! Не рой яму ближнему, сам в нее угодишь.
Гайнан придерживал разболевшуюся от гнилого клыка скулу, прислушивался, что творится в доме и в себе. Внутренний голос, трезвый, не тронутый перипетиями дня и зубной болью, говорил: надо непременно отнести несколько монет и одну-две открыточки в милицию. Так и так, мол, в столе у пасынка случайно обнаружил. Тогда уж точно засадят гаденыша.
Но боль одолевала, трезвые мысли разжиживались. Гайнан заметался из угла в угол. Только ли боль в левой верхней челюсти угнетала его?
Кто мог подумать, что тихий, безобидный звездочет из-за какого-то допотопного саквояжа с заплесневевшими открытками подымет такой хай? Не сегодня-завтра милиция с обыском нагрянет. Ничего хорошего это не сулило. Лишняя проверка документов... Общую парадную лестницу это уж точно перевернут вверх ногами. И центнер мороженого мяса ничего не стоит найти в сарае. Почему-то лишь за пистолет в камине был спокоен Гайнан. Он не знал о дровянике, об иконах, о самоинициативном Жбане, сидящем в КПЗ, не знал, что в милицию позвонил не потерпевший, а профессор Пичугин.
Не надо было серебро хапать, никуда бы оно не делось. А то все разом захотел. Жадность, жадность фраера погубит. Да и стратегическую ошибку допустил, уверовал в самоотреченную филантропию звездочета, в толстовскую безответность его, ан нет...
Сквозь зубную боль Гайнан вспомнил, что ровно в полдень была назначена встреча с Пичугой. На дальних Ямках, у поворота на озеро, Гайнан наконец должен был передать открытки новому хозяину. Тянул, тянул... Сперва некогда было, а после прикинул: зачем отдавать? Можно загнать их другому коллекционеру. Пичуга и не пикнет. Но в конце концов решил совесть свою чистой оставить. Однако опять на несколько договоренных встреч с ним не пошел — то дела в это время неотложные находились, то просто забывал, из памяти вылетало, как сегодня. Сегодня и позабыть можно было — уважительная причина, зуб. Но события, сложившиеся по странной кривой, которая еще неизвестно, куда могла вывести, подталкивали. И вот он взял уемистый завскладовский портфель, набитый открытками и монетами (монеты в двух кожаных мешочках), а также Шаихову саперную лопатку за пазуху и направился на Ямки. (Громоздкий желтый саквояж еще в конце зимы загнал одному эквилибристу, и тот увез его по гастрольной стране, поди сыщи.)
Прибыл на место на полчаса раньше и оба кожаных мешочка закопал на временное сбережение прямо в черствый, ноздреватый сугроб. Слава богу, снег в овраге держался чуть ли не до самого лета. Закопал, немного успокоился, стал Пичугу ждать.
Одно название весна, околел. Пичуга не шел. С новой силой засвербил зуб. Гайнан потоптался еще немного, да и портфель тоже схоронил в снежную сберкассу рядом с мешочками.
По дороге домой осенило: сугроб в овраге — это не только сберкасса, но и холодильник. В нем и говядинка сохранится.
На рубку мяса и на пять маршбросков с почти двадцатью килограммами груза в вещмешке ушло чуть больше полутора часа. В четырнадцать ноль-ноль с приятно ноющей от устали поясницей Гайнан блаженно привалился к перилам крыльца-боковушки и закурил. На дворе ни души. Лишь две Милочкиных кошки бродили под голубятней. «Вот бы запустить их туда», — подумал Гайнан и усмехнулся своей мальчишеской мысли. А что, раз такое хулиганистое забредает в голову, значит еще жива душа. Гайнан глубоко затягивался любимой «казбечиной» и не замечал ненароком угасшей зубной боли. Все правильно, боль замечается, когда начинается.
В доме по-прежнему было тихо: кто где — кто на работе, кто на отдыхе, кто, гм-м, в тюрьме...
Проходя по кухне, Гайнан обратил внимание: замочек на двери ученого соседа отсутствовал. Стало быть, дома звездочет. В благодушном настроении постучался к нему, было естественное желание хоть с кем-нибудь отвести душу.
49. Там секреты, тут секреты
Ханифа мы с Юлькой нашли только на следующим день. В тот день, когда мы кинулись к нему за помощью, он был в Дербышках, ездил к другу за прокладками для мотоцикла.
Читать дальше