Зоэ Бек - Голос крови

Фиона сделала глотательное движение. Глаза ее по-прежнему были закрыты.

– Моя мать.

Она почувствовала, что Патрисия пожимает ей руку.

– Зачем было лгать? – тихо спросила Фиона. – Роджер ведь каждый год в день ее смерти отвозил в Анкрум цветы.

– Так хотела твоя мать. В прощальном письме она писала: «Скажи Фионе, что я погибла в аварии».

– И Роджер послушно исполнил ее последнее желание.

Наконец Фиона открыла глаза и увидела на лице Патрисии слезы.

– Это все?

Патрисия покачала головой:

– Не совсем.

Она так долго всматривалась в фотографии, что стала видеть уже только отдельные детали: глаза, уши, губы, носы. Пришлось отвести взгляд.

– Несмотря на изменения, сопутствующие болезни, заметно несомненное фамильное сходство. Видишь, этот мальчик из Бразилии весь в свою мать. Вот: глаза, рот… – Элла передвинула портреты десятилетнего Мануэля и его матери так, чтобы они лежали рядом. – С французской девочкой то же самое. У нее даже видно сходство с братом и сестрой. – Она достала еще несколько фотографий, которые ей дал доктор Ингрем.

Карла прикрыла глаза ладонью и покачала головой.

– Это никого не убедит, никого, – сказала она с тяжким вздохом.

– Меня убедило. Сама посмотри: Фредерик-младший – это сочетание тебя и Фредерика. Глаза Фредерика, но твой нос и рот, сложением он пошел в тебя, мастью в отца. Те же темные волосы, смуглая кожа, тот же цвет глаз.

Карла кивнула:

– У Флисс вообще нет никакого сходства с нами. Даже цвет глаз не совпадает. У нас ни у кого нет голубых глаз. Почему ни один врач мне не верит? Врач же должен это видеть.

Элла скептически скривила губы:

– В школе в моем классе были однояйцовые близнецы, и, глядя на них, можно было поклясться, что они, по крайней мере, от разных отцов, а не то и вовсе дети разных родителей. Если бы в генетике все было так просто, мне не пришлось бы так потеть над экзаменом по биологии. – Она криво усмехнулась.

Чтобы доставить ей удовольствие, Карла улыбнулась.

Вынув фотографию Фредерика, она положила ее рядом со снимком Флисс, сделанным Эллой недели две назад. Сюда же добавила снимок Фредерика-младшего, сделанный несколько дней назад, когда они с ним гуляли на берегу Цугского озера. Нет, Флисс ни на кого из них не была похожа. Ни на одного из известных Карле родственников. Теперь хотя бы Элла на ее стороне!

– Как это могло случиться? – спросила Элла. – В больнице все очень уверенно говорили, что ее никто не мог подменить.

– Они лгут. Не хотят скандала, – сказала Карла и ощутила прилив адреналина. Как давно она ожидала этого разговора! – Больше всего я боюсь – вдруг Фелисита умерла, а мне подсунули сироту, чтобы я ничего не узнала.

– Прости, но это какая-то чепуха! – сказала Элла.

– Почему чепуха? Все-таки есть такая возможность.

– Очень маловероятно.

– Тогда, значит, они перепутали ее с другим ребенком, а теперь не хотят этого признавать. Точно так же, как отказываются признавать свою вину, когда допустили какую-то ошибку при операции. Или поставили неправильный диагноз.

Элла энергично помотала головой:

– Я поспрашивала. На отделении не было в то время другого ребенка такого же возраста. Ни одного дня.

Карла оторвалась от фотографий:

– Ты поспрашивала кого-то? Когда?

– В первые два-три дня после того, как тебе принесли чужого ребенка.

– Почему ты мне никогда об этом не говорила?

– Потому что не знала, как ко всему этому отнестись.

– Потому что ты мне не поверила, – поправила ее Карла.

Элла кивнула:

– Я донимала врачей и сестер разными вопросами. И, судя по тому, что услышала, мне кажется маловероятным, чтобы тебе отдали чужого ребенка.

– Маловероятным? Но ты же сама видишь, что ребенок не тот.

– Давай еще раз прокрутим все варианты. Если там, в больнице, как ты считаешь, скрывают, что нечаянно перепутали Фелиситу с ребенком другой женщины, то как же та, другая мать? Она ведь тоже должна была заметить, что у нее чужой ребенок. И всеми силами постараться вернуть свою дочку.

Карла и сама уже об этом думала.

– Вот потому я и говорю, что это, наверное, сирота.

– Нельзя же вот так взять и забрать ребенка из детского дома!