Зоэ Бек - Голос крови

– Неудивительно, что тебе всегда не хватает денег, – заворчал он на нее, притащив два больших бумажных пакета. – Разве ты не знаешь, что в «Теско» все вдвое дешевле?

Фиона пристально на него посмотрела:

– Во-первых, ты преувеличиваешь. Во-вторых, что я ем – это мое дело. А в-третьих, это не тема для предстоящего разговора. Или ты считаешь иначе? Все дело в деньгах? Никто не заставлял тебя десятки лет вкладываться в чужого ребенка. Ты же знал, что я не твоя дочь. Ведь не сегодня же ты впервые от меня об этом услышал.

Роджер разбирал содержимое первого пакета, выкладывая фрукты на письменный стол.

– Ну, в чем дело? Ты решил со мной не разговаривать?

Роджер со вздохом пододвинул к ее кровати старое красное плюшевое кресло, взял мандарин и сел рядом с ней. Он все еще ничего не говорил.

– Она обманывала тебя? Или меня удочерили?

– Мы с мамой поженились, когда нам только-только исполнился двадцать один год. Через три года она со мной развелась, потому что у нас не могло быть детей.

Роджер принялся очищать мандарин.

– Погоди-ка! Она же родила меня в двадцать семь лет, – подсчитала Фиона.

– Верно. Когда мы развелись, она как раз заканчивала университет. Потом она исчезла с моего горизонта и снова объявилась добрых пять лет спустя, в августе семидесятого. – Он положил в рот дольку мандарина и удивленно поднял брови. – Да этот мандарин совсем…

– Знаю. И кто мой отец?

Задавая этот вопрос, Фиона поймала себя на том, что ее пальцы судорожно вцепились в край одеяла. Она с усилием их разжала.

– И я задавал этот вопрос твоей матери. Она не пожелала ответить.

От удивления Фиона широко раскрыла глаза:

– Но ведь что-то же она должна была сказать! Где она была все это время?

– За границей. В Берлине. Больше я ничего не знаю.

– Что за ерунда! – возмутилась Фиона. – После стольких лет приходит человек, которого ты когда-то любил, а ты…

– Дай мне объяснить! – прервал он ее. – Твоя мать Виктория была моей единственной любовью. Покинув меня, она разбила мне сердце. И вдруг она снова является ко мне, мы начинаем с ней видеться, и, когда я сказал ей, что снова готов на ней жениться, она говорит: «Если ты обещаешь не задавать никаких вопросов и примешь Фиону как родную дочь, я с тобой останусь». Я, конечно, все обещал и сдержал свое слово.

– С ума сойти! – тихо произнесла Фиона и в недоумении покачала головой.

– Дело было как раз во время школьных каникул, – продолжал Роджер. – Я позвонил директору школы, в которой работал, и сказал, что хочу уволиться. Затем письменно связался с несколькими школами, предлагая свои услуги. Списался со старыми товарищами и попросил их о помощи, не уточняя, по какой причине собираюсь перейти в другую школу. Я понимал, что на поиски новой работы потребуется не меньше года. У меня были сбережения, но я не знал, на сколько их хватит, когда придется содержать семью. Виктория хотела повременить с поступлением на работу, чтобы воспитывать тебя, а я хотел дать ей такую возможность. И тут мне неожиданно просто повезло: один из моих сокурсников преподавал в частной школе в Эдинбурге. Услышав, что я ищу новое место, он тотчас же переговорил обо мне с директором. Случилось так, что во время каникул у них неожиданно умерла одна учительница и там срочно искали замену. Я сразу же согласился. Так мы переехали в Эдинбург. – Он посмотрел на Фиону долгим и задумчивым взглядом. – Я дал твоей матери обещание никогда не задавать ей вопросов, – повторил он еще раз.

– А обо мне никто из вас не подумал? – Фиона рывком села в кровати и сразу почувствовала головокружение.

– Мы только о тебе и думали, – ответил Роджер Хейворд. – Ты стала для меня самой большой радостью, твоя мать была моей единственной любовью, моя жизнь наполнилась таким счастьем, о каком я и не мечтал.

– Пока не умерла мама.

– Да, пока она не погибла в той аварии.

Он долго не мог тогда оправиться, на это потребовались годы, и хотя он с тех пор иногда встречался с другими женщинами, эти отношения не перерастали во что-то серьезное. Фиона однажды спросила его, почему он снова не женится. Это было почти через десять лет после смерти матери. Он тогда сказал: «Потому что ничего, кроме разочарования, не смогу принести другой женщине. Я никого не смогу полюбить так, как любил твою мать». Для него Виктория продолжала жить в Фионе, и когда Фиона спрашивала его, похожа ли она на маму, он с улыбкой отвечал: «В тебе много общего с ней». Судя по старым фотографиям матери, Фиона совсем не походила на нее внешне. Неудивительно, что еще ребенком она иногда думала, что родители ее удочерили или ее нечаянно подменили, перепутав с другим ребенком. У нее не было ни малейшего сходства ни с отцом, ни с матерью!