Борис Гайдук - Плохие слова

— У меня для вас две новости, — сказал Сергей Анатольевич. — Одна, как положено, хорошая. Другая в конечном итоге тоже.

Лена Перепелкина чуть подалась вперед.

— Ваш Протуберанцев жив. Немножко его Рыжий помял, но не более того.

— Это, я так понимаю, хорошая новость. А вторая?

— У меня есть указание завербовать его. Указание с самого верха, согласованное со службами по месту его жительства.

— Зачем?! — горестно воскликнула Лена. — Зачем вам это? Что, у вас мало агентов?

— Таких, как он, мало. Очень мало. Человек в девятнадцать лет еще ни на кого не работает. Просто чудеса, согласитесь.

— Будьте вы прокляты!

— Успокойтесь. Выпейте воды. Вы не первый день в органах и должны понимать, что это неизбежно. Иначе не сегодня завтра его загребет мафия. Если уже не загребла. Это мы тоже выясним.

— Ой, батюшки мои! Да что вы вообще о нем знаете?! Володя, он… он ведь не такой!

— Да ну? И какой он?

— Он честный, он… настоящий! Таких здесь больше не осталось!

— Все! Довольно истерик! — Сергей Анатольевич легонько пристукнул рукой по столу. — По рейдам и задержаниям его никто гонять не будет, сделают из него обычного, глубоко спрятанного информатора. Хорошего, кстати, информатора. Ему ведь даже легенда не нужна, пусть таким чудиком и дальше живет.

— А потом его, как вы выразились, загребет мафия, он вам сообщит о них какую-нибудь ерунду, если, конечно, успеет. Его расколют и… вы же знаете, что мафия делает с информаторами. Ненавижу вас!

— Спокойно! — Сергей Анатольевич посуровел. — Приказ есть приказ, обсуждать не будем. Держитесь с ним ровно, как будто ничего не произошло.

— А что он подумает обо мне? Он ведь не знает, что я секретный агент.

Сергей Анатольевич поднял брови:

— Как это не знает? Он что, думает, вы бандитка какая-нибудь? Вокзальная наперсточница? Или, хуже того, жрица платной любви, простите мне мою вольность?

— Нет, вы не поняли. Он уверен, что я действительно учусь в университете, и все…

Сергей Анатольевич расхохотался.

— Он у вас что, с луны упал? Ох уж эти провинциалы! В университете! И все! А-ха-ха! В общем, милая моя, вы сами понимаете, что это просто смешно. С парнем мы поговорим, все ему объясним, и дела пойдут самым наилучшим образом. Не беспокойтесь.

Рыжий спрыгнул на землю из маленького окошка ватерклозета. Остается благодарить судьбу за то, что по радио удалось подслушать случайно провалившийся на чужую частоту встревоженный рапорт специальных агентов о том, что в районе мусорных ящиков нет ни Шнурова, ни мальчика. Значит, старый хрыч оказался хитрее. Скоре всего, он теперь подстерегает его у входа в спортзал. Точнее, держит вход на мушке с какой-нибудь крыши.

Э, нет, голубчик, ничего не выйдет. Михаила Котова, живым вернувшегося из банды «Золотая кобра» и участвовавшего в убийстве японского и бельгийского послов, так просто не проведешь!

Рыжий быстро выстроил в памяти план окрестных зданий.

Здесь!

Двенадцатиэтажная башня, замка на чердачном люке нет с июньских праздников. Позиция хорошая, самая лучшая, пожалуй, но — предсказуемая.

Тут вам обоим и крышка!

Рыжий осторожно снял пистолет с предохранителя и по-пластунски пополз в кусты.

— Помариновать, значит, нас решил, — беспокойно сказал Шнуров. — Так я и знал. Ну-ка, Гаврюха, вот тебе ТТ, иди на всякий случай за люком встань. Просто спрячься, как я учил, и держи вход под прицелом.

Гаврюша благоговейно взял пистолет, выбросил и поймал на лету обойму, передернул пустой затвор.

— Не выпендривайся, — сдерживая улыбку, предостерег Шнуров. — Дело нешуточное.

Гаврюша вколотил обойму обратно, загнал в ствол пулю.

— Все будет чики-брики, дяденька. Мышь не проскользнет.

«Хорош малец, — отметил про себя Сергей Анатольевич, — не поздно ведь еще перевербовать, всего полтора месяца он с этим подонком Шнуровым».

Рыжий осторожно поднялся по ребристым арматурным ступеням.

Люк закрыт.

Там они. Шнуров в винтовку вцепился, глаза слезятся, мошонку свело от напряжения, а пацан, скорее всего, люк караулит. Да, жалкая картина — престарелый снайпер. Как он таким дураком дожил до столь почтенных лет?

Рыжий быстро вышиб люк и, уклонившись от двух беспорядочных пистолетных выстрелов, перекатился, сшиб Гаврюшу и выставил его перед собой, крепко схватив за волосы.

Шнуров уже стоял напротив с нацеленной винтовкой, но Рыжий понимал, что, если не выстрелил сразу, не сделает этого и теперь.

— Шнуров! — жестко сказал он. — Ты все равно труп. Ты даже не знаешь, кого ты тогда со своего парохода подстрелил. Пожалей пацана. Если дергаться не станешь, он будет жить. Не знаю как, но будет.