Джон Грин - Многочисленные Катерины

Этот график говорил о том, что Катерина III не бросала Колина, а, наоборот, он бросил ее, что было просто смешно. Колин помнил все о Катерине III, и, конечно, обо всех остальных Катеринах – он помнил все обо всем, – но, должно быть, что-то все же ускользнуло от него.

Работая над теоремой, Колин так сосредоточивался на своих записях, что мир за пределами его блокнота переставал для него существовать. Поэтому он вздрогнул от удивления, услышав, как Линдси за спиной сказала:

– Пора ужинать, чувак.

Он повернулся и увидел, что она заглядывает в открытую дверь. Линдси была одета в синий хлопковый топ, синие обтягивающие джинсы, кеды Converse All Stars, и на ней – как будто бы она знала, что ему нравится, – не было косметики. Выглядела она, надо признать, симпатично, даже когда не улыбалась. Колин посмотрел на свои джинсы и желтую футболку «Умные дети».

– Ты ради меня не наряжайся, – сказала Линдси с улыбкой. – Нам уже пора.

Они спустились вниз как раз вовремя, чтобы увидеть через прозрачную перегородку, как Гассан садится в машину Катрины. Гассан протянул девушке розовую увядшую розу, которую сорвал в саду. Она улыбнулась, и они поцеловались. Колин видел это собственными глазами: Гассан поцеловал девочку, которая вполне могла оказаться королевой бала выпускников.

– Катрина была королевой бала выпускников?

– Нет, королевой была я, – тут же ответила Линдси.

– Правда?

Линдси наморщила губы:

– Ну, на самом деле нет, но почему ты так удивился? Катрина была фрейлиной. – Она остановилась, повернулась к кухне и крикнула: – Эй, Холлис! Мы ушли. Вернемся поздно. Нас ждет страстный секс и все такое!

– Веселого вечера! – ответила Холлис. – Задержитесь за полночь – позвоните!

Они доехали до заправки/«Taco Hell» и сделали заказ, не выходя из машины. Заглянув в окно, они увидели, что Гассан и Катрина едят за столиком.

– Он ей, похоже, нравится, – сказала Линдси. – То есть… не в обиду ему сказано. Мне он тоже нравится. Просто странно. Обычно ей нравятся… м-м-м… тупоголовые красавцы.

– Значит, у нее такой же вкус, как у тебя?

– Придержи язык, за ужин плачу я.

Они забрали тако с курицей и уехали, и Колин наконец решил спросить, что происходит:

– А чего это мы вдруг ужинаем вместе?

– Ну, есть три причины. Во-первых, я думала о нашей теореме, и у меня есть вопрос. Как она работает, если ты гей?

– Чего, чего?

– Ну, если график идет вверх, значит, мальчик бросает девочку, а если вниз – значит, девочка бросает мальчика, так? А если они оба – мальчики?

– Это не важно. Просто у каждого свое расположение на графике. Вместо m и d можно написать m1 и m2. Это же алгебра.

– Ну, теперь ты понимаешь, почему по алгебре у меня тройка с минусом. Ладно, слава богу. А то я подумала, что теорема только для гетеросексуалов – а что ж это тогда за теорема? Причина номер два в том, что я хочу нравиться Холлис, а ей нравишься ты, поэтому если мне ты тоже понравишься, то ей понравлюсь я. – Колин озадаченно смотрел на нее. – Тройка с минусом по алгебре, пятерка с плюсом по крутологии. Популярность – сложная штука. Нужно много времени уделять мыслям о том, чтобы понравиться; нужно, чтобы тебе нравилось нравиться. И не нравиться – тоже.

Колин внимательно слушал ее, покусывая большой палец. Рассказ Линдси о популярности даже заставил его ощутить легкий mysterium tremendum.

– Так вот, – продолжила она, – я должна понять, почему Холлис продает землю. Этот Маркус застроил землю к югу от Брэдфорда жуткими одинаковыми блевотными домами. Холлис никогда не стала бы поддерживать такую идею.

– Ясно, – сказал Колин, чувствуя себя пешкой.

– И третья причина, – сказала Линдси, – в том, что мне надо научить тебя стрелять, чтобы ты не опозорился.

– Стрелять из ружья?

– Из двустволки. Я ее тебе в багажник положила.

Колин нервно оглянулся назад.

– Оно не кусается, – сказала Линдси.

– А где ты достала ружье?

– Где я достала ружье? Умник, да в Гатшоте раздобыть ружье проще, чем подцепить хламидию у шлюхи.

Двадцать минут спустя они сидели на зеленом поле; за полем начинался густой лес, который, как сказала Линдси, принадлежит Холлис, но скоро будет принадлежать Маркусу. Поле поросло дикими цветами и молодыми деревцами, но все же было огорожено бревенчатым забором.

– А зачем этот забор?

– У нас раньше был конь по кличке Хоббит. Он умер.