Гарольд Роббинс: Пират

Глаза Бен Эзры наполнились слезами.

— Что мне делать с сыном? — спросил он. — Без женщины, и впереди шестьсот миль пустыни, которые надо пройти. Ребенок умрет.

— Мы дадим тебе провизию, — сказал Самир.

Еврей покачал головой.

— Без толку… Я и так скрываюсь от полиции. Мне нечего предложить ребенку.

Самир хранил молчание по-прежнему с младенцем на руках.

Бен Эзра смотрел на него.

— А как твой новорожденный? — спросил он.

— Мертвый, — ответил Самир просто. — Похоже, Аллах в мудрости своей почел за благо оставить наши молитвы без ответа.

— Это был сын? — спросил еврей.

— Девочка.

Бен Эзра посмотрел на него.

— Быть может, Аллах мудрее нас обоих, и по этой причине Он свел нас вместе в пустыне.

— Не понимаю, — сказал Самир.

— Если бы не ты, мой ребенок погиб бы вместе с матерью. Ты в большей степени его отец, чем я.

— Ты сошел с ума, — прошептал Самир.

— Нет, — голос Бен Эзры, казалось, окреп. — Со мной он умрет. И бремя заботы о нем может с успехом привести и к моей смерти тоже. Но Аллах услышал твою мольбу о сыне. С тобой мальчик вырастет в безопасности и здоровым, в этом я не сомневаюсь.

Самир посмотрел еврею в глаза.

— Но он станет мусульманином, не иудеем.

Бен Эзра выдержал взгляд.

— Это имеет серьезное значение? — спросил он. — Разве ты не сказал, что мы плывем по одному морю?

Самир взглянул на крошечное тельце новорожденного у себя на руках. Вдруг его душу наполнило чувство любви, какой он не испытывал никогда раньше. Верно, что Аллах выбрал свой способ отозваться на их молитвы.

— Мы не должны терять времени, — сказал он. — Пойдем со мной.

Самир принес младенца в свое отделение палатки, где лежала без сознания Набила.

— Возьми другого младенца…

Бен Эзра поднял тело мертвой девочки и вышел за занавеску. Самир положил мальчика на стол и завернул в чистую белую простыню. Он как раз успел закончить, когда пошли Аида с Фуадом.

Он глянул на женщину.

— Обмой моего сына, — попросил он.

Женщина посмотрела ему в глаза, ее губы зашевелились:

— Хвала Аллаху…

— Хвалу вознесем на утренней молитве, — торопливо бросил Самир. Обернулся к хозяину каравана. — Пойдем со мной, — приказал ему, уходя за занавеску.

Так же внезапно, как налетела, унялась песчаная буря. День занимался яркий и тихий. Двое мужчин стояли возле двух могил там, где кончался оазис и начиналась пустыня. Подле Бен Эзры ожидали два его осла, на одном был навьючен груз — вода и провиант, на другом — старое потертое кожаное седло. Бен Эзра и Самир неловко переглянулись. Что тут сказать?.. Нечего.

Исайя Бен Эзра подал руку.

Самир молча сжал ее. В этом рукопожатии было тепло, незримые узы навсегда связали их. Спустя мгновение руки расцепились. Бен Эзра забрался в седло.

— Хатрак! — сказал печально.

Самир посмотрел на него. Правой рукой он сделал традиционный прощальный жест — прикоснулся поочередно к своим губам, лбу и, наконец, к сердцу.

— Ас-салам-алейкум. Ступай с миром.

Бен Эзра помолчал. Поглядел еще раз на могилы, на Самира. Глаза обоих мужчин наполнились слезами.

— Алейхем шолом, — сказал он и повернул осла, чтобы продолжить путь через пустыню.

Какое-то время Самир не двигался и глядел ему вслед, затем медленно пошел к палатке. У входа стояла Аида, ее голос был взволнован:

— Госпожа просыпается!

— Ты ей сказала? — спросил Самир.

Служанка покачала головой.

Доктор прошел за занавеску и поднял новорожденного. Он стоял рядом с женой, когда она открыла глаза. Улыбаясь смотрел на нее.

— Самир… — прошептала она. — Прости меня…

— Тебе не за что просить прощения, — ласково сказал он, отдавая ей в руки младенца. — Аллах услышал наши молитвы. У нас есть сын.

Набила долго смотрела на новорожденного, потом перевела взгляд на мужа. Глаза у нее были влажные.

— Я видела страшный сон, — проговорила она почти шепотом. — Мне приснилось, будто наше дитя умерло.

— Это был сон, Набила, — сказал он. — Всего-навсего сон.

Набила снова посмотрела на ребенка, ее пальцы отвели белую ткань от крошечного личика.

— Красивый, — сказала она. Затем на ее лице возник испуг. Она смотрела на мужа. — Самир! — воскликнула она. — У нашего сына голубые глаза!

Он расхохотался.

— О женщина, женщина… Ты что, не знала? У всех новорожденных голубые глаза.

Но Аллах действительно сотворил чудо. Потому что Бейдр Самир Аль Фей вырос с темно-синими, почти фиолетовыми глазами цвета ночного неба над пустыней.