Гарольд Роббинс - Пират

Он почувствовал, как сабля была выхвачена из рук. Обернулся и, к своему удивлению, увидел отца. Его товарищ хныкал и утирал слезы.

«Почему ты остановил меня? — спросил он сердито. — Ахмед был у нас евреем».

Отец опустился на колени так, чтобы их лица были на одном уровне.

«Ты богохульствовал, — сказал он мягко. — Ты произнес имя Пророка, чтобы оправдать свои собственные поступки, мой мальчик».

«Нет, неправда, — возразил он. — Я защищал Пророка».

Отец покачал головой.

«Ты забываешь, сын мой, что Пророк, которого ты пытаешься защитить через насилие, известен также как Посланец мира».

Это было тридцать лет назад, а сейчас другие, более близкие события толпились, прокладывая путь в его память.

Взлетная полоса словно бы дрожала и струилась в полуденном зное. Двухмоторный ДС-3 облетел аэродром по кромке пустыни, заходя на посадку. Бейдр возвращался домой на каникулы. Он посмотрел вниз через иллюминатор, когда услышал щелчок вставшего в рабочее положение шасси. В дальнем конце поля у полосы стояли несколько мерных «кадиллаков»; за ними в тени пальм расположились несколько верблюдов и их погонщики. Свиристящий шум опущенных закрылков дал знать, что самолет пошел на посадку.

Бейдр оглядел весь салон. Стюардесса уже сидела на своем месте, пристегнутая ремнем безопасности. Напротив него Джабир тоже был пристегнут. Защелкнул свой ремень и Бейдр. Самолет плавно проваливался к пустыне.

Мимо иллюминатора проносился песок, и казалось, что пилот решил сажать машину прямо на зыбкий грунт пустыни. Затем под ними помчалась бетонная дорожка, и самолет затрясло, когда колеса коснулись полосы. Мгновением позже пилот ударил по тормозам, и Бейдр почувствовал, как всем весом навалился на ремни. Потом напор как-то сразу ослабел, и самолет плавно подкатил к концу посадочной полосы. Шум двигателей затих, и стюардесса, встав со своего кресла, прошла к нему в салон.

Белобрысая американка изобразила на лице стандартную улыбку, которую стюардессы вырабатывают как будто специально, независимо от того, на какой линии они служат. Тот факт, что это был личный самолет его собственного отца, похоже, не имел для нее ни малейшего значения.

— Надеюсь, вы довольны полетом, мистер Аль Фей?

Он кивнул.

— Все было прекрасно, благодарю.

— Дали хорошее время, — добавила стюардесса. — Всего восемьдесят семь минут от Бейрута.

— Да, время очень хорошее, — согласился Бейдр.

Самолет остановился. Через иллюминаторы он увидел, как лимузины стили продвигаться ближе к самолету. Из первой машины высадилась группа мужчин в полувоенной форме. Каждый был вооружен автоматом, и они бегом заняли свои места по боевому расписанию вокруг самолета. Дверцы второго автомобиля оставались закрыты. Из-за темных солнечных очков Бейдр не мог разглядеть, кто сидел внутри. Четверо рабочих подкатили к самолету трап.

Бейдр потянул за пряжку и встал с кресла, направился к выходу. Джабир загородил ему путь, вытянув вперед руку.

— Не будет ли угодно господину минутку подождать.

Бейдр кивнул и пропустил к двери слугу. Второй пилот вышел из кабины и со стюардессой встал возле выхода. Они не сделали ни одного движения, чтобы открыть дверь. Джабир расстегнул свой пиджак из-под рукава вытащил крупнокалиберный автоматический «люгер». Снял с предохранителя и держал пистолет наготове.

В дверь раздался стук. Раз, два, три. Второй пилот поднял руку. Он смотрел на Джабира.

— Раз, два, — сказал слуга. — Они должны ответить: раз, два, три, четыре. Если по-другому — мы взлетаем.

Пилот кивнул. Кулаком стукнул в дверь: раз, два.

Ответ последовал незамедлительно и был верным. Пилот повернул задвижку и распахнул дверь. Два телохранителя с пистолетами уже стояли на верхней площадке трапа, и еще двое были внизу.

Бейдр шагнул было к выходу, но Джабир опять преградил рукой путь.

— С вашего разрешения, господин.

Он вышел на трап и обменялся скороговоркой по-арабски с одним из телохранителей, затем обернулся к Бейдру и пригласил выйти.

Бейдр сделал шаг в палящий белый зной пустыни, щурясь от яркого света. Он стал спускаться по трапу, и в этот момент открылась дверца второго «кадиллака», показался его отец.

Отец вышел вперед перед охраной и медленно пошел навстречу Бейдру. На нем было традиционное мягкое одеяние шейха пустыни, голова и шея были защищены от горячих солнечных лучей гутрой. Бейдр быстро направился к отцу, взял протянутую ему руку, прижал к своим губам в традиционном жесте уважения.