Паскаль Брюкнер: Дом ангелов

— Новому руководству надоел мизерабилистский имидж этой больницы. С него довольно голодранцев, бродяг и калек. Вы совершенно здоровы, старина. Разбирайтесь сами с вашими мелкими горестями, а на улицу выходите разве что выпить кофе или погулять. Я подам вашу кандидатуру на бесплатную квартиру на два года, пока не придете в норму.

Антонен стал любимцем центра. Теперь у него была отдельная комната, которую он убирал с маниакальной тщательностью. Он снова стал прежним пай-мальчиком. Иногда он вмешивался в конфликты, защищая самых слабых от зверств заправил, взял под опеку полного мужчину с женскими грудями, которого все звали «сисястой толстухой», оберегая его от попыток изнасилования. Он мог угомонить разгулявшегося дебила, успокоить вопящего в бреду энцефалопата. Принимал участие в психологических тренингах, стараясь своим примером помочь другим противостоять отчаянию. Каждое утро на рассвете за окном щебетал дрозд, приветствуя наступающий день долгими мелодичными трелями. В этой песне Антонену слышался призыв новой жизни и обретенного здоровья.

Ему предложили трехмесячный курс реадаптации. Устав от высоких стен Нантера, он отправился в Севран работать в муниципальном саду. Семена, растения, цветы раздавались всем соответственно вложенному труду. Затем он принял участие в проекте «Ярус», предприятии по преобразованию террас в ступенчатые сады. Его обучили техникам растительной кровли под руководством ландшафтных дизайнеров и садоводов, показали ему знаменитые вертикальные луга — передовую методику еще в состоянии испытаний, позволяющую высаживать злаки и бобовые на почти отвесных склонах. Затем, в начале лета он на три недели уехал в приют для обездоленных в Ньевре, большое хозяйство, основанное неким меценатом из бывших уголовников, разбогатевшим на ремонте мобильных телефонов. Антонен работал в огороде, в саду, на пасеке. До того дня, когда один из его собратьев в припадке безумия из-за ломки разбил улей лопатой и умер от тысячи укусов в луже меда. Антонен сам едва избежал пчелиной кары и только благодаря своему проворству унес ноги от смертоносных жал. Он второй раз спасся от смерти — это наполнило его новой жизненной силой. Здоровье его восстановилось, волосы отросли. Он побывал на самом дне, ничего хуже уже не могло с ним случиться. В конце июля он получил разрешение уйти и напутственное письмо от доктора Криптофилоса — тот был в Эпире в отпуске с семьей.

Париж летом — опустевшая театральная декорация. Если бы враг вздумал захватить столицу, ему было бы достаточно 1 августа стянуть войска к Порт-д’Орлеан и Порт-де-ла-Шапель и спокойно войти в вымерший город. Эта пустота давила на Антонена, ему нужны были люди, много людей. Получив восемьсот евро подъемных и ожидая квартиру, которую должны были предоставить ему осенью, он решил проделать свой путь на дно в обратном направлении, как бы заклиная судьбу. Он брал комнаты по очереди во всех гостиницах, в которых успел пожить, даже самых грязных, встречался с теми же группами курдов и афганцев вокруг станции метро «Сталинград», с русскими, чеченцами, сирийцами, живущими под пятой «братьев» магрибинцев, отыскал и цыган, рассыпанных по всему периметру. Париж — средоточие всех драм этого мира. У Северного вокзала он наткнулся на даму очень достойного вида, в длинном потертом пальто, несмотря на жару. Сидя на маленьком чемоданчике, она плакала и просила подаяния. Он дал ей двадцать евро, целое состояние для него, но она с обиженным видом вернула ему банкноту. Он не смог вытянуть из нее ни слова и почуял симулянтку, светскую даму из тех, что прикидываются нищенками ради острых ощущений.

Вернулся он и в «Дом ангелов», полный решимости расплатиться по счетам, с огромным букетом роз в руках. Он лично объяснит этой замечательной женщине, как она уберегла его от убийственных поползновений. Он готовил в уме тысячу речей в свою защиту, искал самые оригинальные, самые убедительные доводы. Но на месте его ждал неприятный сюрприз. Сад исчез, вилла стояла закрытая, похожая на форт в окружении армии бульдозеров, тракторов, бетономешалок, экскаваторов, ожидавшей сигнала к штурму. На стене висело разрешение на снос. Пейзаж смахивал на зону военных действий после бомбежки. Он справился в ближайшем бистро: «Дом ангелов» переехал в Курнев, в более просторное помещение. Мадам де Отлюс добилась значительных субсидий от Регионального совета. Соседи были только рады, что она убралась со своей вшивой публикой, от которой одна грязь. Точного адреса нового приюта никто не знал.