Ларс Кристенсен - Посредник

– В обоих местах? В обоих местах никто петь не может. Дурень.

Фрэнк припарковался на площадке для родственников, где было совершенно свободно. В Кармаке скоро и родственников не останется. Кто, кстати, проводит его самого к могиле, когда придет время? Когда придет его время помирать, наверно, его матери давным-давно не будет, и кто останется? Ему что же, придется нести собственный гроб, когда придет время? Фрэнк хорошо знал это бешенство, одновременно доброе и резкое. Он чувствовал, что с ним обходятся несправедливо, попросту несправедливо, а он этого не заслуживает. Рядом вдруг послышался какой-то звук. Мартин плакал, глядя в сторону, чтобы Фрэнк не видел его слез, которые одна за другой катились по щекам. Фрэнк снова обругал себя за то, что не имеет носового платка или хоть бумажных салфеток, нет, лучше все-таки носовой платок, бумажными салфетками козырять незачем.

– Ударил его, между прочим, Боб, – сказал он. – Боб Спенсер. Ну, у которого рожа рябая.

В лифте, поднимаясь в отделение интенсивной терапии, Мартин, по-прежнему с красными глазами, взял руку Фрэнка, крепко стиснул:

– Ты не бери в голову, Фрэнк, я тебе черт-те чего наговорил.

– Чего наговорил?

– Ну, чтоб ты валил в мэрию. Я ничего такого не имел в виду. Наболтал чепухи.

– Все в порядке, Мартин. В полном порядке. Мы можем говорить друг другу что угодно.

– Ты замечательный Посредник, Фрэнк. Так и знай. Я рад, что именно ты сообщил мне о случившемся.

Мартин отпустил его руку, и Фрэнк подумал, не спросить ли, правда или нет все прочее, что говорил Мартин, ну, что Фрэнк ему никогда не нравился, что он бесхребетный прихвостень. Но вслух сказал:

– А ты должен знать вот что. Только одному тебе решать, когда повернуть выключатель. Только тебе одному.

На третьем этаже они вышли из лифта, Фрэнк впереди, за ним Мартин, бледный, с поникшей головой. Медсестра проводила их в палату, где лежал Стив, и оставила одних. При виде сына у Мартина вырвался стон.

– Мальчик мой, мальчик мой, – твердил он, – что они с тобой сделали?

Стив был опутан сетью проводов и трубок, к выбритому черепу прикреплены электроды, к нему словно присосался огромный бледный спрут. Фрэнк положил руку Мартину на плечо.

– Это не жизнь, – сказал он.

Мартин резко обернулся, стряхнул руку Фрэнка:

– Почем ты знаешь? Как ты можешь знать, что в нем нет жизни? Ты ясновидец?

Мартину организовали койку, чтобы он мог ночевать в больнице. Фрэнк был больше не нужен. Поехал обратно в Кармак. По дороге ему вдруг пришло в голову: где же теперь заправиться? Он проехал к миллеровской автомастерской, взял шланг от бензонасоса, сунул в бак, залил бензин. Уж это-то Стив наверняка бы ему позволил. На всякий случай он обошел мастерскую, нашел канистру, наполнил и ее. Луна крепко вцепилась в небо. Теперь дома не было Стива.

Мало-помалу Фрэнк обнаружил, что читать протоколы полезно. Можно сравнить. В давние хорошие времена несчастья носили другой характер. О них можно было говорить вслух. Крестьянин лишился пальца, попавшего в мельничное колесо. Недотепа-разнорабочий прищемил ногу, когда на железной дороге укладывали шпалы. Каменщик упал со строительных лесов и сломал руку. Эти несчастные случаи происходили на службе стране. В плохие времена несчастья были вульгарные, грязные, недостойные. Плохие времена и сами по себе несчастье.

– Тебя что-то мучит, Фрэнк?

Вопрос задала Бленда Джонсон. Они сидели у него в кабинете за ланчем. Фрэнк не возражал. Ему нравилось, что она заходит. Нравились ее туфли и незатейливая прическа. Нравилась ее манера вести разговор и формы, заполнявшие все кресло, которое она принесла для себя, потому что в конторе у Фрэнка был только один стул, для него самого. Сейчас оба сидели здесь, каждый со своим сандвичем с индейкой.

– Нет, а что? – отозвался он.

Уголком салфетки Бленда быстро стерла капельку майонеза из угла Фрэнкова рта. Он немедля отпрянул. Неужто зашло так далеко? Позволительно ли ей действовать настолько бесцеремонно?

– А кто бы удивился, если бы что-то тебя мучило, – сказала она. – При твоей-то работе. Такое не всякий выдержит.

Как раз подобные вещи Фрэнк слушал с удовольствием. Он дорожил этими словами. Особенно потому, что произнесла их Бленда. Она знала ему цену. И кое-что его вправду мучило. Что, собственно, следует считать несчастным случаем? Если кто-то ложился на рельсы и ждал поезда – это несчастный случай? Нет, несчастный случай не бывает умышленным. Он происходит внезапно, без предупреждения. И быстро. Удар, доставшийся Стиву, не был несчастным случаем, а вот то, что он треснулся головой о музыкальный автомат, – самый настоящий несчастный случай. Когда Фрэнков отец упал с лестницы – это был несчастный случай, но как тогда квалифицировать, что рухнул он на косу? Отца постигли сразу два несчастных случая? Беда редко приходит одна, но сколько их должно прийти разом, чтобы называться уже не несчастным случаем, а роком, судьбой?