Колин Маккалоу - Горькая радость

Его глаза потемнели и стали непроницаемыми.

— Ты, моя дорогая, уже три с половиной года работаешь сиделкой, и у меня есть все основания считать, что очень неплохой. Ты обожаешь детей — так почему бы тебе не завести своих собственных вместо того, чтобы наблюдать за ними сквозь мутное стекло?

У Китти перехватило дыхание, она в растерянности застыла. Здорово у него получается — ловко лишить ее преимущества и обратить все себе на пользу! В результате ее изыскания в области его психологии так ни к чему и не привели.

— Да, ты прав, — неохотно согласилась она. — Все это вздор.

Его лицо вновь стало неотразимым, на нем заиграла обольстительная улыбка.

— Прошу прощения, — мягко произнес он. — Я не хотел быть таким резким. Но ты сама напросилась! Я лично предпочел бы деликатное ухаживание, полное нежности и доброты, но у тебя безошибочный инстинкт убийцы, который мгновенно превращает тебя из очаровательной женщины в разъяренную дикую кошку. Каждый раз, когда это происходит, мне приходится эту кошку укрощать, а я по натуре не охотник.

Его лицо снова стало отталкивающим.

— Иногда я задумываюсь, так ли сильно я тебя люблю, чтобы и дальше терпеть все это. Честно говоря, не знаю.

— Возможно, дело тут в том, что Корунда слишком мала для тебя, и ты бы предпочел более значительное место. А я хочу жить только здесь и нигде больше.

— Да, у меня большие планы, но для их достижения вовсе не обязательно уезжать из Корунды. Я хочу выйти на политическую арену, лучше всего на федеральном уровне, а Корунда — прекрасная стартовая площадка. Отсюда всего два часа езды до Канберры.

Лицо Китти просветлело.

— Звучит вполне разумно.

— Так что, если ты выйдешь за меня, дорогая моя Китти, тебе не придется покидать насиженное место.

Взглянув на часы, Китти испуганно подскочила:

— Я уже опаздываю!

— Я провожу тебя до детского отделения, и тогда никто не осмелится возникать.

В самый последний момент Чарлз пригласил ее на очередной совместный ужин. И Китти, как всегда, согласилась.

Китти решила не спрашивать о судьбе личного повара Чарлза, поскольку на этот раз ее угощали мясной запеканкой с подливкой и картофельным пюре, но подозревала, что он по-прежнему обитает в Бердам-хаусе, поскольку запеканка была приготовлена из тщательно провернутой баранины с тмином, подливка напоминала соус, а пюре было нежным и легким. Она отослала его на кухню, заявив, что оно слишком водянистое, в нем нет перца и недостаточно масла. Чарлз был рад своей предусмотрительности — перед ужином он велел повару подготовить запасной вариант в виде жареной картошки. Поскольку повар, несмотря на свои французские замашки, был все же австралийцем, он всерьез рассматривал возможность пройти обучение в «Парфеноне», чтобы овладеть тонкостями местной кухни.

— Мне понравилась запеканка, — снизошла Китти, когда они пили кофе в гостиной. — Правда, она немного резиновая и не крошится. Но на вкус совсем неплохая. Непонятно только, зачем превращать старую добрую картошку в какое-то молочное месиво?

— Если мы поженимся, мне, вероятно, придется расстаться с поваром.

— Вне всякого сомнения! В этом городе полно женщин, которые умеют вкусно готовить, причем так, как это принято здесь. Если мы поженимся, то будем есть местную еду, а не кровавое мясо и жиденькое пюре. И это даже не обсуждается.

— Ты сказала «если»?

— Сказала. Но «если» это еще не «да».

— И все же огромный шаг вперед. Значит, ты меня все-таки чуточку любишь.

— О любви пока рано говорить. Сначала надо понравиться.

— Я хочу тебя поцеловать, — заявил Чарлз, подходя к ее креслу и становясь на колени. — Люди начинают нравиться друг другу после какого-то общения, а я совершил ошибку, заявив, что люблю тебя, даже не узнав твоего имени. Я не уверен, что ты мне нравишься. Но одно я знаю наверняка: нам предназначено судьбой вступить в брак и прожить всю жизнь вместе. Здесь, в Корунде, питаясь местной едой. Сложи оружие, прошу тебя! Не превращайся в дикую кошку у дверей будуара. Если ты и дальше будешь держать оборону, мы так и останемся на разных орбитах.

Китти улыбнулась:

— Это напоминает мне споры о существовании девятой планеты.

— Я верю в законы природы и в то, что люди являются ее частью, — серьезно сказал Чарлз.

Китти наклонилась к нему:

— Так поцелуй же меня, Чарли.

Прежде всего она ощутила его запах, неожиданно волнующий и даже пьянящий: аромат дорогого мыла и свежей мужской кожи без всякого намека на пот. Чуть сдвинув ее сжатые ноги в сторону, Чарлз осторожно обнял Китти и, поднимаясь с колен, повлек ее за собой. Стоять рядом с ним было очень комфортно — они были одного роста, и ей не пришлось тянуться вверх. Он был достаточно деликатен и не опускал рук ниже ее талии. «О, Чарли, почему у тебя всегда два лица? Порой Люцифер, порой Сатана, но оба — исчадия ада».